За 25 лет в стране произошло много такого, что было немыслимо при старом режиме. Сыновья ремесленников становились маршалами империи, новыми дворянами, носившими звучные титулы, собранные по всей Европе: герцог Эльхингенский, герцог Отрантский, князь Московский! Крестьяне, прибравшие к рукам национальное имущество, наживали большие состояния. Неведомого происхождения буржуа, приехавшие из своих провинций, голосовали за казнь потомка Людовика Святого. Все те, кто имел веские основания страшиться Реставрации, становились ревностными сторонниками имперской диктатуры. Благодаря ей за какие-нибудь 15 лет французские товары вышли на рынки всей Европы, а армейские поставщики нажили миллионы.
Реорганизовав Францию после революционного лихолетья, создав административные и законодательные институты, которые во многом действуют до сих пор, Наполеон оставил после себя демографически и политически ослабленную страну. Печальный князь Меттерних и циничный герцог Талейран были одними из тех, кто в течение полувека обеспечивал мир в Европе. Но народная любовь слепа: идолом французов, особенно молодого поколения, всё ещё остаётся Наполеон.
Одинокий и нелюбимый вандомский воспитанник тоже трепетал, вспоминая наполеоновскую эпопею, и, поскольку отныне было уже невозможно добыть славу мечом, мечтал о том, чтобы создать целый мир силой мысли и воображения. Существует свидетельство о раннем возникновении у него честолюбивых замыслов. «Ничто, ничто кроме любви и славы не может заполнить моего большого сердца», — писал он сестре в 1819 году. А 13 лет спустя молодой романист, уже осенённый крылом славы, поверял своей подруге Зюльме Карро: «Есть призвания, которым надо следовать, и что-то неодолимое влечёт меня к славе власти».
Это устремление было свойственно героям его книг, будь то Луи Ламбер, Рафаэль де Валантен, Люсьен де Рюбампре, Эжен де Растиньяк и многие другие.
Мощнейшее социальное потрясение, которое создало почву для появления и выражения подобных устремлений, — потрясение, свершившееся с космической скоростью (сравним: династия Капетингов царствовала в течение семи столетий), пока ещё не затронуло по-настоящему искусство и литературу, которые не сказали нового слова. Оно подспудно вызревало в течение нескольких лет при благословенном и сугубо католическом правлении Людовика XVIII и Карла X в головах ещё совершенно неизвестных молодых людей — Гюго, Делакруа, Жерико, Берлиоза, Дюма, Виньи, Мюссе… И Бальзака.
