Но что же тогда можно сказать о времени существования данного континуума как целого? В каком времени продолжает стремиться поток мысли? Наконец, обязательно ли существует «внешнее» время континуума? Да и должен ли я знать, что обозначается словом «время»? Ведь сказано же Буддхагхошей: «Мудрец описывал мысль как время, И время он описывал как мысль, Чтобы показать различные классы дхарм». Ибо время — это либо время моментов мысли и длительности серий мысли, либо время процесса мышления. Или это время не-мышления, то есть интервалов между мыслями или перерывов в мышлении. Или, наконец, это время, в котором возникают мысли и длится мышление, своего рода воображаемая «среда» мысли и мышления. В последнем случае, однако, можно видеть тенденцию представлять время как особую субстанцию. Эта тенденция ясно видна в субстанциалистских представлениях о времени, особенно в Махабхарате (в частности, и в Бхагавад-Гите), где время выступает как крайне враждебное мышлению и сознанию (и с ними абсолютно несовместимое!), как господствующее космическое анти-сознание, разрушающее мировой порядок.
Теперь маленькое отступление. Предположим, что, в порядке развития субстанциалистской концепции времени, можно говорить и о континууме как о потоке времени, а не мысли. Примерно к такого рода концепции склонялись приверженцы сарвастивады, наиболее философской школы буддизма Малой Колесницы. Приверженцы сарвастивады утверждали (возможно, впервые в истории буддийской философии), что дхармы, как моменты мысли, не возникают, не исчезают, но все время несутся из будущего в прошлое через настоящее. Подобным же образом индивидуальный континуум мысли длится из будущего в прошлое. Но откуда тогда берется будущее, настоящее и прошлое, а точнее, откуда возникают будущие, настоящие и прошлые дхармы? Заметьте, что, хотя приверженцы сарвасти-воды и были в известных пределах онтологистами, но в наибольшей степени и прежде всего они были упорными эмпирицистами. «Будущее», «настоящее» и «прошлое» были для них словами обыденного языка, обозначающими направление потока времени в отношении континуума мысли. Мне же, чтобы вообразить поток времени, стремящийся ко мне из будущего в момент моего воображения (которое есть тоже мышление), придется прибегнуть к воображению себя внешним наблюдателем «моего» континуума мысли. Но чтобы это сделать, я должен буду уничтожить любую мысль о том, что осталось до данного мгновения, то есть уничтожить прошлое время. Только тогда я смогу представить себе время протекающим из будущего в прошлое. Но такое обратное время в принципе возможно, только если оно является внешним в отношении континуума мысли, наблюдаемого внешним наблюдателем в качестве внешнего объекта (из чего, в частности, следует, что для внешнего наблюдателя и «его собственный» континуум будет внешним объектом). Именно в этом смысле великий Дхармакирти называл континуум мысли «объектом», ибо он его наблюдал с позиции, никак не принадлежащей его континууму мысли, то есть с позиции внешнего наблюдателя.
