(5) Как «свое бытие всего», свабхава тождественна Пустоте, которая не является дхармой и у которой поэтому нет своего бытия, т.е. свабхавы в различительном аспекте. Однако если мы включим Пустоту во «всё», то будет возможно говорить о Пустоте Пустоты как об одном из конкретных видов Пустоты, об одной из «пустот» — в каковом случае у последней будет мыслимой ее свабхава. Я думаю, что только в рассуждении о своем бытии как Пустоте понятие другого приобретает в ранних текстах Большой Колесницы философский смысл. В современной философии «другой» давно превратился в популярное обозначение чего-то, что не есть «Я», лишенного какого-либо конкретного содержания. Самый элементарный анализ контекстов употребления понятия «другой» показывает, что оно в конечном счете обозначает чисто субъективное (т.е. устанавливаемое только в субъективном порядке) отношение двух индивидуальных сознаний (включая сюда и случай индивидуального бессознательного). В Мадхьямике же — поскольку все сознательные субъекты также являются дхармами, возникающими в порядке Взаимообусловленного Возникновения, — «другой» обозначает то единственное, что противопоставлено «своему» как высшая объективность Таковости, которая и есть Пустота, причем противопоставлено как «сумма» отдельных субъективностей. Именно в этом смысле следует понимать слова Эдварда Конзе о том, что Запредельное Знание — это субъективное дополнение к объективности Пустоты. Отсюда следует, что даже если мы («мы» здесь обозначает низший уровень субъективности) достигнем какого-то минимального понимания Запредельного Знания (что будем условно считать пределом достижимого на низшем уровне субъективности), то все равно останемся в этом феноменальном мире, в сансаре, по причине прежде всего нашей безнадежной субъективности. Только полностью поняв это, мы сможем начать понимать самые элементарные истины философии Мадхьямики в их истинном смысле. Так, например, самая избитая в ее тривиальном понимании истина, что «Нирвана и сансара — это одно и то же», будет переосмыслена в смысле, что «различие между Нирваной и сансарой само является пустым, т.е. субъективным в его отношении к высшей объективности Пустоты». Это нелегко понять, но следует вспомнить, что Пустота была вторично введена в Мадхъямику из сутр Запредельного Знания, введена как своебытие, свабхава всех дхарм (включая и себя самое), но тут же стала «трансцендентальным порогом», через который не переступит нога человека с улицы или профессора университета. Но почему же? Да просто потому, что идея Пустоты как «своебытия» всего не релятивизирует, а практически упраздняет укорененное в нас понятие бытия (и связанное с ним понятие небытия тоже). Введением же свабхавы Мадхъямика открыла дверь самым радикальным изменениям в философском мышлении. Историко-философски Мадхьямику можно поместить где-то между гегелевским онтологическим абсолютизмом и берклианским крайним эмпиризмом.
