Сегодня получила три приглашения.
Во-первых, от Блейк Стэубнер (не думаю, чтобы я упоминала о ней раньше), которая приглашает меня позавтракать на Вилла-И-Татти в следующий четверг. Она историк искусства, тамошний сотрудник (и поэтому имеет право приглашать меня на завтраки.) Конечно, я согласилась, отказаться было бы просто немыслимо. Уверена, что я рассказывала тебе об И-Татти, что вилла эта была передана Гарварду знаменитым историком искусства Бернардом Беренсоном в прошлом столетии и что она буквально по стропила завалена самым потрясающим антиквариатом. Плюс ко всему к вилле прирезан громадный кусок земли, где выращиваются оливы и виноград, а в самом доме устраиваются весьма «аристократические» завтраки, которые посещаются учеными различных мастей и флорентийской «знатью» (судьями, гинекологами, католическими священниками, служащими муниципалитета и т. д., короче, ты знаешь публику подобного сорта).
Второе приглашение поступило перед самым закрытием зала. Три историка искусства — все трое американцы — и два флорентийских старшекурсника (историки) пригласили меня позавтракать вместе с ними. Я почувствовала себя страшно неудобно — не из-за приглашения, конечно, но из-за того, что вынуждена была ответить на него отказом — один такой «завтрак» съел бы все мои деньги на каппучино за месяц вперед. Надеюсь, моя отговорка насчет приезда Линет прозвучала не слишком беспомощно. (Вполне возможно, им известно, что Линет околачивается у меня чуть не каждый день в те часы, когда я дома, держит пищу в моем холодильнике, моется, придя с улицы, в моем душе…) Вообще — то она обычно не бывает по субботам, но как раз сегодня собиралась, опасаясь нового наезда со стороны соседей, более чем враждебно настроенных по отношению к ней.
Третье приглашение пришло, когда я вернулась домой (с плетенкой теплого хлеба, томатов и тонких, почти светящихся ломтиков мортаделлы), от Иверсонов — в сущности это было общее приглашение мне и Линет — посетить вместе с ними один древний средневековый город, который по решению Консилио ди Фиренца[16], был превращен в заповедник. Нужно ли говорить, что язык постановления (кстати, власти постарались довести его до сведения публики), запрещающего всякое строительство на территории города, пестрит ссылками на необходимость сохранить «наше великое историческое наследие» и прочими красивыми словами, но правда заключается в том, что флорентийцы процветают целиком и полностью благодаря туризму, и было бы дико позволить застройщикам испортить древность, привлекающую толпы туристов.
