Ее обездоленная раса давно была бы забыта, если бы не решимость уцелевших. В середине своей короткой жизни они подвергали себя клонированию. Однако они знали, что плоть — это плоть, вне зависимости от приданной ему формы, и что принадлежность к какому-нибудь народу определяется культурой. Поэтому на закате жизни они посвящали себя тому, что передавали клонам свои воспоминания. Большинство молодых Дру получили свою память от доноров.
Между тем Дру имели возможность жить своей собственной жизнью всего лишь около года. В течение срока своей краткой независимости они носили рубин, тускнеющий со временем, как напоминание об их неугасающей вере и в знак своей решимости дальше нести свою скорбную ношу. Тот, который украшал мою посетительницу, уже совсем помутнел, и его затуманенная поверхность ясно указывала на то, как мало времени отмерено было ей.
Их ситуация была наследственно нестабильной. Их жизни были направлены по заведомо бесцельному пути к саморазрушению. С моей точки зрения, хорошо это кончиться не могло. Но не мне осуждать их за донкихотство.
— Можете открывать глаза, леди, — сказал я, откидываясь на спинку стула.
Она наклонилась вперед, на ее почти человеческом лице отражалось нечеловеческое любопытство.
— Что ты расскажешь мне?
Я ощутил, как миф проходит сквозь мои контуры, готовый к рождению из механического чрева моего мозга. Я притушил свет и начал голосом сказителя:
— Называется эта история «Как Аагамар заключил сделку со Смертью». Как Вы знаете, в стародавние времена, когда люди еще не пришли на Сноу, Аагамар был богом Огня-подо-Льдом. Он был самым главным богом для народа Дру; он согревал воздух в глубоких пещерах Сноу своим теплом и люди находили в них прибежище, а его огненная кровь давала энергию машинам, делающим жизнь легкой и приятной. Дру были его избранными созданиями, его радостью и гордостью; они сгорали быстро, но была в этой быстроте яркость и красота, которую он любил превыше всего.
Его огненное сердце было ядром Сноу.
Он надеялся гореть вечно.
Но вот однажды люди пришли на Сноу, и хотя число их было мало, они принесли с собой болезнь, от которой мир Сноу так и не оправился…
— Подожди, — резко оборвала она. — Я знаю много легенд о Лагамаре; ни в одной не говорится о людях.
Я промолчал, выражением своего лица показывая несогласие. Она опустила глаза. Прошло несколько минут. Я мог только гадать, какие мысли бродят в ее голове.
— Пожалуйста, продолжай, — сказала она наконец.
