Князь порывисто нагнулся к нему:
— Я нанял людей, которые будут танцевать для нее! Ни крупицы ее существа не достанется другим людям! Я этого не позволю.
Каждый вечер оба друга отправлялись в театр смотреть выступление Локиты, причем, по наблюдениям лорда Марстона, после каждого спектакля князь возвращался домой в состоянии еще более глубокой влюбленности.
Казалось, она пожирает его, как хищное пламя, и порой лорду Марстону чудилось, будто в какое-то мгновение она испепелит в нем последние устои и тогда все соблазны цивилизации померкнут для него навсегда.
Впрочем, трудно было не заметить, что любовь сделала его еще прекраснее, еще неотразимее, хотя и добавила в его манеры нотку властности.
Он походил на генерала, ведущего тяжкую битву и, однако, уверенного в том, что победа не за горами.
О себе он говорил как о смиренном просителе милостей Локиты, но лорд Марстон знал, что на самом деле он был завоевателем, стяжающим плоды своих заветных чаяний…
Под влиянием нетерпеливого князя он сам начал удивляться, как долго тянутся дни, оставшиеся до субботнего празднества.
Когда же настало субботнее утро, свежее, ясное, солнечное, в ранний час князь вступил в комнату и произнес:
— Хорошее предзнаменование. Солнце, и нигде не видать ни облачка. Спустись со мною в сад.
Десятки людей раскладывали хлопья искусственного снега по земле и по ветвям деревьев. Другие возводили муляжи костров, что полыхали под массивными бревнами тряпочками из малиновой ткани, которые развевались на ветру подобно языкам пламени.
Вся картина настолько поражала своею волшебной прелестью, что всякий человек, способный ценить красоту, а в особенности Локита, не мог при виде это зрелища не прийти в волнение.
Князь лично проследил за всеми приготовлениями. Потом, прежде чем начать собираться в театр, он продемонстрировал лорду Марстону русские платья, которые предназначил для Локиты и мисс Андерсон.
То были традиционные одеяния, красочные и нарядные, вошедшие в русский обиход еще в XVII веке, с момента воцарения первых Романовых. Последние, считая, что у народа в чести роскошь и пышность, украшали себя драгоценностями с головы до пят.
Головной убор мисс Андерсон был покрыт жемчугами, причем последние нитями должны были ниспадать от подбородка, доходя до самой талии.
Наряд Локиты был изысканнее. Бросив взгляд на драгоценности, покрывавшие узорочьем юбку и корсаж, лорд Марстон не удержался от восклицания:
— Иван, неужто это настоящие изумруды и бриллианты?
