«А вместо сердца – пламенный мотор!» – немузыкальным фальцетом взвизгнул кто‑то совсем рядом, да так явственно, что захотелось оглянуться.
– Ты это… – предупредил волк. – Не оглядывайся… Тебе сейчас разные голоса казаться будут, а ты не поддавайся. Суеверие, конечно, но от греха подальше…
От скорости туман по обе стороны лица свивался в спирали. Да‑а‑а, без ветрового стекла при таком движении трудновато…
– Вот, бывало, и мы с Иванушкой так мчались… – ностальгически бубнил откуда‑то снизу знакомый глуховатый голос, совершенно без одышки. – Сядет он мне на спину, свистнет в два пальца, врубит первую…
– Чего врубит?
– Да это я так… – смущенно отозвался волк. – Заговариваться начал на старости лет…
Бесконечная плавная скачка завораживала, заставляла веки сами собой склеиваться…
– А Иванушка‑то не Дурачок, часом? – поинтересовался Георгий, героически борясь со сном.
– Сам ты дурачок! – обиделся «скакун». – Царевич!..
Бросив взгляд вниз, Арталетов ошеломленно разглядел на себе вместо уродливого рубища парчовый кафтан с поперечными застежками на груди, напоминающими не то «разговоры» на шинелях буденовцев, не то «бранденбуры»[18] гусарских доломанов, а вытянув ногу, с риском сломать ее на полном скаку о какой‑нибудь шальной пень, увидел, что обута она в сафьяновый щегольской сапог, изукрашенный прихотливым переплетением узорчатого шитья.
«Прямо как “Иван‑Царевич на сером волке” Васнецова! – изумленно подумал Арталетов, разглядывая на своей руке не менее красивую, чем обувь, узорчатую перчатку с длинными крагами. – Только Василисы Прекрасной на коленях не хватает… Сплю я, что ли?»
В тот же самый момент, когда на коленях начало образовываться что‑то теплое и упоительно мягкое, его сильно мотнуло вперед так, что спросонья удалось только каким‑то чудом удержаться от падения.
«А еще жалел, что ветрового стекла нет! Как вмазался бы сейчас…»
– Приехали, добрый молодец! – пропыхтел снизу волк. – Слезай, касатик…
8
Все взревели, как медведи:
Натерпелись! Сколько лет!
Ведьмы мы или не ведьмы?
Патриоты или нет?
Владимир Высоцкий. «Про нечисть»
Вторые сутки уже Георгий жил у бабки, к которой его привез неведомыми лесными тропками говорящий волк…
Нет, к покойной уже, к сожалению, бабушке Красной Шапочки эта бабка не имела ровно никакого отношения. Приютившая Арталетова хозяйка была настоящей Бабой‑Ягой, причем даже не на вид, – с лица, не слишком еще пожилая женщина – лет пятидесяти с хвостиком (можно было бы сказать и «шестьдесят без малого», но кто способен точно определить истинный возраст женщины?), была как раз благообразна, равно как и со всех остальных сторон, – а по внутреннему, так сказать, содержанию.
