— Полиция! — Девушка резко отшатнулась от стекла.
— Да сделайте что-нибудь, кретинка! — громыхнул Эллис, оскалив зубы. — Дайте нож или что-нибудь… Они не возьмут меня живым!
Его панический страх, по-видимому, придал ей мужества.
— Не орите и не поднимайте шума! Я его не впущу. Если удастся, задержу до прихода Ричарда.
— Ну дайте же нож! — шептал Эллис запекшимися губами.
Прозвучал звонок. Потом дважды стукнули в дверь. Не глядя на Эллиса, побледневшая Грейс покинула комнату и направилась по коридору к входной двери.
Комиссар Джеймс, шестидесяти лет, стройный и слегка поседевший, прошел войну 1914–1918 годов в звании старшего сержанта. Его высокий силуэт, по-военному подтянутый, заполнил дверной проем; живым взглядом он придирчиво изучал Грейс, и в этом взгляде явно отсутствовала вежливость. Его любопытство возбудил странный отчет, поданный ему Роджерсом, интерес подогрели Уэст и Малколм, чьи рассказы его весьма озадачили.
«Он заявляет, что эта женщина — его сестра, — говорил Уэст, в то время как Малколм иронически усмехался. — Не верю ни единому слову. Ну да, она неплохо сложена, но не надо быть семи пядей во лбу и дважды посмотреть на нее, чтобы прийти к однозначному выводу. У них нет ничего общего во внешности, а смахивает она на маленькую продавщицу или мелкую конторщицу». «Больше того, — добавил Малколм, — они только вдвоем, никто ее не сопровождает».
И хотя кража в спортивном клубе поглощала все внимание комиссара Джеймса, его заинтересовала и эта история с тайными свиданиями, которая компрометировала добрую славу городка. Он надеялся, что корректный намек кому следует положит конец этой глупой истории, пока она не превратилась в публичный скандал. Комиссар Джеймс считал обязанностью людей благородного происхождения подавать хороший пример. Крейн был весьма богатым молодым человеком, и, хотя он мало интересовался местными делами, Джеймс рассматривал его как личность очень влиятельную.
Полисмен ожидал увидеть белокурую красавицу с красными ноготками, в легком, ярком пеньюаре. Но, увидев Грейс, он был удивлен и сбит с толку. Сразу же ему стало ясно, что она не принадлежит к буржуазному обществу, что Уэст и Малколм недаром не поверили истории Крейна. Молодая женщина не имела с ним ничего общего, она не могла быть членом его семьи.
В отличие от Роджерса на него не произвела впечатления одежда девушки. Тот для себя отметил, что она, вероятно, скромного происхождения, что ей не хватает лоска, хотя и одета в дорогое платье. Но Джеймс был разочарован, он увидел, что и платье не столь уж изысканное, и манеры девушки слишком просты. Но вот фигура у молодой особы исключительная и ножки хороши. Особенно Джеймс ценил красивые ножки, хотя сам никогда с ними дела не имел. Девушка не могла скрыть своего испуга, но ничего развратного в ней не было, и, против своей воли, Джеймс признал, что столь скромный и достойный вид украсил бы и его собственную дочь.
