Внезапно Грейс вспомнила о своих обязанностях. Как она может так долго нежиться в ванне, когда Ричард — мысленно она уже так его называла — занимается Эллисом! Она должна ему помогать.
Грейс торопливо выбралась из воды, насухо вытерлась и, невзирая на свою решимость как можно скорее присоединиться к Крейну, не удержалась от искушения напудриться огромным пушком, который привлек ее внимание на туалетном столике, а также продегустировать по запаху дорогие духи.
Голая, с лебединым пушком в руке, она рассматривала себя в большом, в полный рост, зеркале. Она не могла не отметить, что у нее прекрасная фигура. Ее охватило безудержное желание отдаться Крейну, подарить ему это доказательство своей благодарности и любви. Но тут же отогнала эту мысль: в памяти ожили нагоняи приемного отца, его жестокие уроки. Силой кулаков он убеждал Грейс в том, что нет большего греха для женщины, чем отдаться первому встречному мужчине, как это сделала ее распутная мать. И девушка усвоила это правило.
Устыдившись своих недостойных мыслей, она проворно облачилась в шелковый пеньюар и уселась на табурет перед столиком. Промытые волосы блестели и кудрявились. Она расчесала их и в глубокой задумчивости решала, следует ли ей подкрасить губы. Их бледность заставила ее позаботиться о макияже: она горела желанием понравиться Ричарду.
В спальне Грейс выбрала в шкафу платье цвета морской синевы, с глубоким декольте и рукавами на три четверти. Она глянула в зеркало, пораженная произошедшей с ней переменой. Платье было как на заказ, Грейс едва узнавала себя и с наслаждением констатировала, что на нее теперь приятно смотреть. «Однако не время задирать нос», — упрекнула она себя, напоследок еще раз повертевшись перед зеркалом. Открыв дверь, она вышла из комнаты.
Запах жареного бекона направил Грейс в сторону кухни. Но вдруг ее охватила паника при одной мысли предстать перед Крейном. А если взгляд его зеленых глаз скажет ей, что Ричард не любит ее, что, несмотря на все ее усилия понравиться ему, он вовсе не найдет ее очаровательной…
Грейс боязливо вступила в бело-голубую кухню, оборудованную по последнему слову домашней техники. Крейн стоял перед электрической плитой с сигаретой в зубах, с вилкой в руке. Он обернулся, приветствуя ее улыбкой, но неожиданно отшатнулся, и улыбка застыла у него на губах.
Воцарилась долгая пауза. Оцепенев от ужаса, Грейс наблюдала за лицом Крейна: потеряв свою смуглость, оно превратилось в иссиня-бледное; страх читался в его глазах, рот остался полуоткрытым. Казалось, что ему не хватает воздуха.
