Пять лихорадочных минут ушло на то, чтобы обмазать грязью руки и ноги, потом натянуть на себя — без содрогания — драную походную форму. Ее он стащил с разлагавшегося трупа и до сих пор не мог забыть белых червячков — крупных личинок мясных мух, — кишевших в швах, он старательно выуживал их одного за другим. Подходя к шкафу, что стоял в противоположном углу комнаты, Кашмен ступил босой ногой в лужу крови, вытекшей из Хирша. Кровь была теплой и липкой. Крик ужаса вырвался из его груди. С отвращением он вытер ступню о рукав Хирша, затем открыл шкаф, вытащив оттуда грязные повязки и личные удостоверения. Документы были знакомы ему, как своя правая рука. В них каждое слово впечаталось в его память.
Кашмен предвидел конец Третьего рейха еще задолго до того, как прочие английские отступники только допускали возможность поражения. Победа русских под Сталинградом окончательно убедила его в собственной правоте. Развязка не обещала быть скорой, но Кашмен не сомневался в неизбежности поражения Гитлера. Тогда спокойно и методично он разработал план своего спасения, продолжая быть диктором немецкого радио.
После высадки союзников в Нормандии Кашмен приступил к действиям. Начальство ему доверяло, и он предложил свои услуги в качестве заместителя командира СС концентрационного лагеря Бельзен.
Теперь ему предстояло найти британского солдата, под чьим именем он мог бы скрываться. Потребовалось время и терпение, пока ему удалось обнаружить Дэвида Эллиса, человека без семейных связей и, судя по всему, без друзей. Больше того, он был единственным, кто уцелел из батальона, разгромленного под Дюнкерком. Вытянуть из Эллиса необходимую информацию было несложно для Кашмена, с его репутацией мастера пыток. Также нетрудно было дать Эллису имя одного из многочисленных мертвецов Бельзена, спрятав его бумаги, чтобы в надлежащий момент самому воспользоваться ими. И было совсем уже просто перерезать глотку Эллису, когда он бредил в сумерках.
Приближался решающий час. Британские части находились уже в двух километрах от Бельзена. Хирш мертв. Никто больше в лагере не знал, что Кашмен — англичанин. Его маскарад почти завершен. Он взглянул на себя в зеркало. Смугловатое лицо с грубыми чертами раздражало: типичное лицо английского плебса, исключая глаза. Они выдавали человека незаурядного: серо-стальные, жесткие, живые, беспокойные.
С огромной жалостью расстался Кашмен с короткими усиками, их он отращивал годами, еще когда принадлежал к союзу британских фашистов.
