– Но ведь мы подруги, – робко запротестовала Настя. – Разве мы не должны друг другу помогать?
– Это не та помощь. Эта помощь на грани криминала. А мне в моем положении такими делами заниматься негоже. Хотя, конечно, попросить, чтобы Наташу проконсультировал кто-нибудь оттуда, я могу, правда, не напрямую. Через третье лицо.
– Зачем ты связываешься? – закричала мать. – Делать тебе нечего! А если потом за свою дочь придется просить?
– За меня не придется, – твердо сказала Настя, – можешь не беспокоиться.
– Ладно, Галина, я сам разберусь, что мне следует делать, а чего не следует. Скажи Наташе, что попытаюсь ей помочь, но ничего не гарантирую. Поэтому пусть, в первую очередь, надеется только на себя.
– Спасибо, папа, – поблагодарила Настя. Она чувствовала недовольство родителей друг другом, но не сделала ни малейшей попытки их помирить, – ей было достаточно отцовского обещания. Черствая корка, покрывавшая ее душу, позволяла не реагировать на такие мелочи, как их ссора.
Экзамен девятиклассники сдавали в Центре тестирования при университете. Там их посадили так, чтобы соседи были из разных школ, да еще и предупредили, что за разговоры будут отбирать работу. Поэтому у Насти не было никакой возможности помочь подруге, та сидела на три ряда выше.
Задание Насте досталось очень легкое, даже задачи повышенной трудности показались простыми. Быстро справившись с ними, она попыталась заглянуть в работу соседа и тут же получила замечание от экзаменатора. Решив больше не искушать судьбу, она сдала работу и вышла из аудитории. В коридоре Настя подошла к окну, чтобы дождаться кого-нибудь из своих: может, кому попался ее вариант.
Минут через десять из аудитории выскользнула Наталья и, многозначительно взглянув на подругу, направилась в туалет. Настя последовала за ней. Там дежурила студентка-церберша, всем видом показавшая, что никаких переговоров она не допустит. Тем не менее Настя заняла соседнюю кабинку, справедливо полагая, что подруге срочно нужна помощь. И точно – из-под перегородки, разделявшей кабинки, высунулись пальцы, сжимавшие смятую бумажку. Развернув ее, Настя увидела рисунок: прямоугольный треугольник с обозначенными углами и большой вопросительный знак. Стало ясно, что эта балда опять забыла, когда нужно применять синус, а когда косинус. Быстро написав требуемое, Настя сунула клочок в подставленные пальцы и покинула кабинку. Церберша подозрительно посмотрела на нее, но ничего не сказала. В коридоре Настя дождалась выхода благодарно улыбнувшейся ей Наташки, показала ее спине кулак и отправилась домой.
