– Значит так, Галина! – свирепо заявил он. – Пока я за рулем, сиди и помалкивай. Иначе я распсихуюсь и попаду в аварию. Ты этого добиваешься?
– Нет, конечно! Но, пойми, я ведь тоже переживаю, – принялась оправдываться Галчонок. – Особенно, когда ты идешь на обгон, а там встречная.
– Переживай молча! Набери в рот пепси-колы и глотай, прежде чем захочешь высказаться.
– Больше ничего не придумал! – обиделась мать. – Хочешь, чтобы я подавилась?
– Мы сегодня поедем или вы до вечера будете препираться? – не выдержала Настя. – Мама, если ты так переживаешь, садись на мое место, а я сяду рядом с папой.
– Правильно, – поддержал ее отец. – У Настасьи выдержки побольше.
Надувшаяся Галчонок перебралась на заднее сиденье. Машина съехала с обочины и покатила дальше.
Сидя рядом с отцом, Настя убедилась, что мать переживала не зря: новоиспеченный водитель вел машину довольно нервно. Сначала решал приступить к обгону, потом, выскочив в левый ряд, передумывал и возвращался обратно, потом снова выскакивал. И все норовил ехать за сто.
– Пап, ты же мне внушал: правила дело святое, – не выдержала, наконец, и Настя. – А сам зачем нарушаешь?
– Высажу! – коротко пообещал отец.
– И все-таки я скажу, – упрямо продолжила дочь. – Мы что – куда-нибудь торопимся? Зачем ты так гонишь? Из-за этого все в напряжении, и никакого удовольствия. Вместо того чтобы наслаждаться путешествием, мы с мамой нервничаем и тебя дергаем. Почему нельзя ехать с разрешенной скоростью?
– Потому что меня все обгоняют. А меня это задевает. И еще, мне интересно, на что способна машина.
– А может, люди куда торопятся: на совещание или кто у них болен? – вмешалась Галчонок. – И как понять: на что способна машина? Хочешь узнать, когда она начнет разваливаться? Не забывай, кроме своей, ты еще за две жизни отвечаешь. Пусти лучше меня за руль.
– Только не на трассе. И вообще, лучше бы вы обе помалкивали, – обозлился отец, уворачиваясь от «Волги», пошедшей на обгон. Но скорость немного сбавил. Это позволило сбросить напряжение и подробнее рассматривать проносившиеся мимо пейзажи. На дороге то и дело возникали маленькие миражи: казалось, что впереди лужица, а подъедешь – сухой асфальт. Правда, картины за окном были однообразными: деревеньки, степь с лесополосой или редкими деревьями, поселки, снова равнина, потом опять деревеньки. Пейзаж оживляли сидевшие вдоль обочины торговцы с горами арбузов и дынь.
– Может, купим? – с надеждой спросила Галчонок, скучавшая на заднем сиденьи. – Здесь, наверно, дешевле, чем в городе.
