Эту правду Город Надежды накрепко вбил мне в сердце. В тот первый раз, когда меня запустили в Клетку и заставили драться.
Сколько себя помню, мы с Лу были одно, только он лучше. Я — темное, он — светлое. Еще до рождения мы делили с ним кровь и дыхание материнское. Мы — две половинки одного целого.
А теперь он не может мне помочь. И я не могу ему помочь. И поодиночке нам не справиться, это уж точно. Впервые в жизни мне нужен не Лу. Кто-то другой.
Мне нужен Джек.
Джек…
Тоска по нему угнездилась глубоко, в самых костях. Его серебряные глаза, его кривая ухмылочка. Тепло его кожи, запах солнца и шалфея. Но больше всего мне не хватает его спокойствия. Покой его сердца, тихая заводь.
Лу неправ. Зря он так. Если Джек сказал, что мы с ним встретимся у Большой воды — значит, встретимся. Джек слово держит. Мне бы только увидеть его снова. Поговорить. Он меня выслушает и поможет разобраться, как все исправить. Как сделать, чтобы нам с Лу полегчало.
Он прогонит тени. Заставит замолчать шепоты. Обнимет меня и вылечит все раны моей души.
Хочу, чтобы Джек был со мной.
Тогда все снова станет правильно.
* * *
У самого лагеря Лу вдруг что-то замечает. Щурится, вглядывается в даль. Тогда и я вижу. С востока приближается столб пыли.
— Брось-ка мне дальнозор, — велит Лу. Первые его слова за всю дорогу от холмов. Подносит дальнозор к глазам. — Еще один караван фургонов, — говорит Лу. — Который уже, с тех пор, как мы здесь?
— Четвертый… нет, пятый, — говорю.
— Люди снимаются с мест, — замечает Лу. — Даже в этих богом проклятых краях.
Всматривается получше. Как всегда. Больные. Старые. Ненужные.
— Поговорим с ними, — прошу я. — Вдруг они нам помогут. Можно было бы с ними поехать.
— Я с восьми лет забочусь о нашей семье, — огрызается Лу. — Наверное, соображаю, что для нас лучше. Скажешь нет?
— Не скажу, — отвечаю я. — Лу, я не хотела…
— Не надо нам ничьей помощи, — цедит Лу. — И пусть не суются к нам просить воды. Самим не хватает.
— Я посторожу, пока они не пройдут, — вызываюсь я.
Он кивает. Бросает мне дальнозор:
— Если сюда повернут — свистни.
— Слушай, Лу…
— Да?
— Мы с тобой… все нормально, правда?
— Конечно. — Лу улыбается одними губами. — Полный порядок. — Он щелкает языком, и Рип уносит его к лагерю.
Наша стоянка устроена у подножия большущей кучи разбитых автомобилей. Другого укрытия от ветра на много миль вокруг не найдешь. Со времен Разрушителей осталась. У нас на Серебряном озере была похожая. Па говорил, Разрушители поклонялись машинам. Эти груды у них были вроде алтарей. Здешняя давно затянулась землей, заросла травой. Только с наветренной стороны кое-где торчат поднятые ржавые обломки. Там колесо, здесь фара. С другой стороны рощица корявых сосенок и родник. Вплотную к автомобильному кургану вода вроде бы должна быть с ржавчиной, а нет, чистая. Правда, мало ее, крошечная лужица. Только-только хватает самим напиться и лошадей напоить.
