Берни почти вынес ее из комнаты и отвел в ее собственную гримерную.
Сатч сидела, положив голову на сложенные руки, и рыдала. Краска ручьями стекала по ее лицу.
— Я договорюсь насчет машины, — сказал Берни. Ему было не по себе. Нелли любили все. — А как концерт?
— Пошел ты со своим концертом! — рассвирепела Роза. — Пусть этот урод один старается. Я никогда, до конца дней моих, не выйду с ним на одну сцену!
Еще глоток виски. Прополоскать рот. Выплюнуть. Придется одному тянуть весь концерт. Ну и что? Почему бы и нет? Он ведь звезда, черт побери. Ради него они сюда набились. Ради Эла Кинга. Номер один во всех списках хитов. Номер один, твою мать.
— Ты в порядке? — спросил его Пол.
— Еще бы, — засмеялся Эл. Почему он засмеялся?
Не его вина, что глупышка перерезала себе вены. Не его вина, кто бы там чего ни говорил. Ну, трахнул он ее разок. И что с того? Если все телки, которых он поимел, перережут себе вены… Он засмеялся. Господи! Вот будет умора! Да для них не хватит мест во всех больницах мира!
Он снова поднес к губам бутылку, но она оказалась пустой.
— Эй, Пол, достань еще бутылку.
— Тебе уже хватит, через пять минут на сцену.
— Не смей говорить, что мне хватит.
— Да ты, черт бы тебя побрал, целую бутылку уже вылакал.
Да еще полбутылки с Сатч. И два хороших косячка. И немного кокаина, чтобы быть в лучшей форме. И недурственный перепихон. Как в добрые старые времена. Почему он раньше не открыл Сатч?
— Еще, Пол, — скомандовал он. — Подожди секунду, надо отлить. — Он расстегнул молнию на брюках и пустил струю в направлении стены.
— Эл! — Пол повернулся к Берни. — Ничего не получится. Придется отменить концерт.
— Отменим — будем иметь бунт, — напомнил Берни.
— Представление должно продолжаться… — произнес Эл заплетающимся языком.
— Давай вытащим его на сцену, а там будь что будет, — быстро проговорил Пол.
Берни пожал плечами. Какого хрена… Его дело маленькое.
Эван проснулся от того, что все тело у него затекло и ныло. Он вылез из спального мешка и осмотрелся.
Девицы напросились на вечеринку в пустующем доме. Когда вечеринка закончилась, они остались, устроившись на полу. Тоже мне вечеринка. Толпа накурившихся, меняющихся партнерами. Эван просидел весь вечер в углу. Ему не хотелось принимать участие. Он уже не казался себе одним из них.
Глория над ним смеялась.
— Бедный малыш. Маменькин сынок, — дразнила она его. — Боится показать свою пипиську.
Пожалуй, идея попутешествовать с ними в Лос-Анджелес оказалась на поверку не такой уж блестящей. Родители никогда не дразнили его, никогда. Конечно, они мешали, но он слышал, что все родители такие.
