Я все никак не могла привыкнуть к тому, что итальянцы выступают с такими заманчивыми предложениями совершенно бескорыстно, поэтому постоянно уточняла, не придется ли нам поливать по часам фикусы или делать генеральную уборку.
Не обнаружив никаких подводных камней, утром в четверг, вместо того чтобы занять места в очередном конференц-зале, мы устроились на мягких сиденьях скорого поезда, который доставил нас из Тренто в «тонущий город» за три часа.
Перетащив чемоданы через бессчетное количество мостиков и преодолев пять узких лестничных пролетов, мы шумно выдохнули напротив малюсенькой двери, за которой, судя по плану на альбомном листке, скрывалось жилище Марио. Мансарда стоила этого долгого пути. Там не было ни стопок засаленных порножурналов, ни следов пребывания оголодавших домашних животных, ни слоя священной холостяцкой пыли. Зато были панно из муранского стекла, подвесные плетеные кресла и мини-бар, заполненный винами из всех регионов Италии. Из крошечного окошечка на кухне виднелись бело-коричневые стены Санты-Марии-дей-Мираколи.
Если бы все феврали были такими, их существование в календаре можно было бы извинить. За окном мансарды быстро вечерело, а температура держалась на отметке десять градусов; чтобы чувствовать себя надежно укрытым от «мороза», достаточно было двухслойной вельветовой куртки и порции ламбруско. Мы сбежали с пятого этажа по узкой винтовой лестнице и, прежде чем выскользнуть в грязноватый кале[1], опустили на лица маски: я — зелено-оранжевую с золотистой сеточкой, имитирующей вуаль, Алеся — серо-голубую с пером. Розовое перо — единственное напоминание о том, что сегодня День святого Валентина. В Венеции эту слащавую дату можно не заметить. Здесь все идет своим чередом, и Доктор Смерть — зловещая белая маска с щелками глаз и непомерно выдающимся носом — не идет на компромисс с производителями романтической символики.
В двадцать два года одиночество в День влюбленных воспринимается не с грустью, а с энтузиазмом: оно означает, что мы пока не связаны «стабильными отношениями» со скучными субъектами, которые проходят мимо украшенных витрин, видя в них заговор мировой коммерции. Следовательно, мир полон удивительных возможностей. Используя одну из них, четырнадцатое февраля мы отмечали в кафе на набережной Рива-дельи-Скьявони, влюбленные в Венецию, в Италию, в февраль, а главное, в самих себя. Позади у нас был год, полный незабываемых — и в большинстве случаев оплаченных работодателями — путешествий, впереди — судьбоносные встречи и бескрайние творческие горизонты.
