— Слезай сию же минуту! — и грозила пальцем.
Но подо мной уже раскрылась звездная бездна, и казалось, до луны ближе, чем до земли.
— Она-то думала, ты вспорхнешь с подоблачной качели и, помахивая руками, приземлишься на подоконнике, — гоготал Бухло. — В клетку тебя приманить задумала…
— Да она и так прекрасно знает, что ты за птица, — вторил Мяучар. — Ох, маэстро, маэстро… Разве впервой ты сбежал? Да и не в последний раз, как пить дать.
Старый служака стряхнул меня со своего пуза и рассадил нас с Мяучаром по разным углам, дабы навести порядок.
— Эк вас угораздило, чуть мне перья на шляпе не поломали. — Он расчесывал пальцами перья и раздувал их, чтобы восстановить первозданную пушистость.
Я осторожно выглянул вниз. За легкими вуалями дымков громоздились крутые крыши, старые дубы выглядели сверху как темные грибы, то и дело мигали серебристым оком пруды. Мы летели на такой высоте, что кружилась голова, мне снова стало не по себе. Корзина скрипела, я крепко, до боли, вцепился в стенку.
Мышебрат, прищурив зеленые глазищи, пытался различить что-то на горизонте.
— Летим как надо. — Бухло посмотрел в подзорную трубу. — Вон там змеей серебрится пограничная река Кошмарка.
— А по-моему, пахнет мельницей, — по-кошачьи улыбнулся Мяучар.
Видно, очень уж скучал он по месту, где родился и откуда изгнала его злая судьба. Даже королевский замок не заменил мешков с зерном, сусеков с мукой и звонкого ручья, вращающего мельничное колесо.
— Ну что, пахнуло Блаблацией?
— Да нет, так привычно мышами…
— Это я тут, крестный, вот и пахнет, — послышался тоненький голосок. — Это я, Мышик, с вами полетел!
— Голосишко слышу, а никого не видать, — вознегодовал Бухло. — Где же ты спрятался?
— А я в рукаве у крестного. Он и не почувствовал.
— Ну и вспотел же ты со страху. — Кот подставил лапу, Мышик вылез из рукава и, став навытяжку, отдал честь.
— Осторожно, такого кроху того и гляди за борт сдует, — забеспокоился я. — Экая пушинка…
— Только не тискай меня так — ты котище хоть куда, самому невдомек, какой здоровенный, — просил Мышик.
— Помню, дали мне его подержать, новорожденного в конверте, вот такусенькую малявочку, — умилился Мышебрат. — Боялся, как бы ему больно не сделать. Теперь-то я научился возиться с малышами…
Огромная луна, подкатившая совсем близко, ярко светила, и мы прекрасно видели, как он осторожно поднял Мышика и поцеловал, а малец притулился к пушистой щеке и погладил кота по усам.
— Ладно, хватит нежничать, — очнулся я от умиления. — Надеюсь, с крохой Мышиком лишних хлопот не будет, много не съест, а доведется давать деру, можно его посадить в карман. Только на привалах чтоб от нас ни на шаг, понял? Матери хочу передать тебя в целости-сохранности. Она там с ума сходит. В постели тебя нет… Теперь небось горюет — сова сыночка унесла…
