Петровна принесла большой кувшин домашнего кваса, угостила всех отъезжающих, и лоцман подал команду:
— Давайте садиться, други, нечего время терять…
Я простился со всеми лесорубами, приветливо встретившими меня на этом отдаленном плотбище, и подошел к лодке. Андрей Иванович указал мне место в носовой части.
— Когда я буду подавать команду, вы помогайте Ваньке, — сказал он мне.
Как помогать и чем — я не знал. Впереди меня, за единственным гребным веслом, перебрасываемым то на правый, то на левый борт, сидел дюжий рыжеватый рябой Ванька. Оспа так изуродовала его лицо, столько наделала ямок, что оно было страшно; рыжеватые волосы росли пучками, отчего лицо казалось пестрым. Только силой не обидела его природа: она чувствовалась в его широкой груди, в крепких руках, покрытых золотистым волосом, в каждой хватке.
Борис Павлович оттолкнул нашу лодку и крикнул:
— Встретите плотовщиков, гоните их…
Лодка развернулась и пошла по течению, а когда я оглянулся — плотбище было уже далеко.
Мы катились, как под гору.
Река стремительно несла нашу лодку, и не было возможности задержать взгляд на каком-нибудь отдельном предмете.
Казалось, что ты сидишь в кино и смотришь быстро меняющиеся картины богатого и великолепного по красоте уголка родной земли.
Полноводная Томь развернула горы и, сверкая россыпью солнечных лучей, спешит к далеким неведомым равнинам. Мохнатые горы то склоняются над ней, словно любуясь отражением своего наряда, то отходят, уступая место богатому разнотравью. Все долины и распадки заполонили сосны, ели и пихты, а широкие могучие кедры взбираются к самым вершинам, словно бы им здесь не хватает ни света, ни простора. Изредка, в прибрежной полосе, встречаются семьи белоствольных великанов берез. Они отвоевали себе этот клочок земли и растут, окруженные молодой порослью. А внизу, в густой траве, белеют останки их предков.
В лодке все молчат. Может быть, любуются картинами тайги?
Полуденное солнце усердно пригревает, и сидящий впереди меня Ванька дремлет.
— Ударь справа! — неожиданно раздается команда лоцмана.
Ванька мгновенно хватает своими ручищами большое весло, запускает его в воду, и лодка, описав дугу, с шумом наползает носом на береговою гальку.
Лоцман последним выходит из лодки и с топором в руках направляется к серым сухостойным пихтам; за ним идет бородатый таежник.
— Подвязи будем делать, — говорит Ванька.
— А зачем? — спрашиваю я.
— Лодка низко сидит… А впереди — Казыр… Там до беды не долго с эдакой посадкой.
