Солнечный круг | страница 26
Воробей отскочил в сторону, нахохлился, вот-вот бросится в драку.
— Ты что тут крутишься, вор Воробей? — сердито спрашивает Беркут. — Я в прошлом году строил себе гнездо… Марш отсюда! — и потянулся к нему крючковатым носом.
Обидно старому Воробью, что его назвали вором. Кажется ему, что никогда он не был замечен в таком позорном деле.
— Я ведь не мешаю тебе… — с достоинством сказал Воробей. — Мое гнездышко снизу…
Охотник увидел новых гостей и крикнул:
— Э-эй! Не обижать! Что ты на маленького Воробушка кидаешься? Хватит вам места!..
Неизвестно, понял Беркут угрозу охотника или сердце его отошло, но он сказал:
— Ладно, живи… Гнездо мое будешь караулить…
И зажил старый Воробей со своей подругой под надежной охраной Беркута. Много было врагов у Воробья в лесу, но они боялись приблизиться к гнезду страшного Беркута. Погонится, иной за Воробьем, увидит Беркута — и в сторону.
Хорошо прожили лето воробушки, детишек вырастили, летать научили их, и как только в деревне хозяин навел новую крышу над сараем, они переселились туда всей семьей.
— Хорошо жить в лесу, а дома лучше… — сказала старая Воробьиха.
Утром хозяйка, как обычно, бросила корм курицам, уткам да индюкам, а Воробей тут как тут. Петух кинулся на него, хотел сразу зашибить забияку, а тот встал в грозную позу, распушился и говорит:
— А ну-ка, попробуй! Забыл, видно, как я тебя трепал?!
Петух поскреб лапами землю и… отступил…
И, как прежде, во дворе, в птичьем царстве, пошла спокойно-говорливая мирная жизнь.
Гости
Наша палатка, как и в прежние годы, стояла на кромке Чуманского бора. Отсюда все видно — и раскинувшееся на взгорье большое село Вьюны, и широко разлившиеся полой, и высокий берег Оби; в тихую погоду сюда доносятся гудки пароходов и напоминают о родном городе.
Весна в этом году была особенно холодная. Охотники догадываются об этом еще в апреле. Если апрель стоит ясный и теплый, в душе охотника борются два чувства: радость наступления весны и горечь сознания, что это обман, что придет май и ударят морозы, зашумят бураны.
Так оно и случилось.
В половине мая повалил снег, закрыл плотно землю, а ночью ударил мороз. Все застудило, даже птичий гомон умолк, будто вся жизнь остановилась. Пять дней бушевал сердитый холодный ветер. По Зимнику заходили свирепые волны, рыба ушла на дно, а птицы попрятались в чащобу тальника и ракитника.
Но весна была весной. И, несмотря на холода, с юга прибывали все новые и новые отряды птиц. Прилетела кукушка и хотя робко, но прокуковала в бору; на болоте за Зимником появилась выпь и в первую же ночь известила все птичье население о своем прибытии:
