Они разговаривали в дальней комнате. Ларций сидел, Эвтерм стоял.
— Эвтерм, тогда с еще большей радостью я отпущу тебя на волю.
— Куда я пойду, господин. Знания мои разрознены, никакого ремесла я не освоил. Жить твоими подачками не хочу. В доме у меня есть дело, а в городе? Волусия и для меня госпожа. Записаться в бродячие философы? Полагаю, что смогу пустить пыль в глаза, однако ложь — это не для меня. В городе развелось столько философов, что достойные граждане уже не скрывают возмущение происками этих новоявленных мудрецов. Оставь меня при доме, и я буду верно служить тебе и твоим детям. Этого требует мое ведущее.
Ларций встал и положил руку на плечо Эвтерму.
— Да будет так.
Он помедлил, потом с трудом, словно выдавливая из себя слова, признался.
— Понимаешь, Эвтерм, мне не дает покоя, почему Регул и, возможно, Сацердата, так липнут ко мне. Теперь, когда я на коне, о каком завещании дома, о каком денежном легате может идти речь? Они же не безумцы, далеко не безумцы. Чем питается их месть, какой — такой интерес толкает их?
Отыщи причину, Эвтерм?
