. Одним словом, услуги бывших степных наездников были весьма полезны. Но было одно неудобство и одна опасность при пользовании этим родом войска. Участники походов Романа, наблюдая вблизи своих новых товарищей в их стычках с турками-сельджуками, поражены были близким родственным сходством тех и других: та же, на взгляд греков, безобразная наружность, те же крики, те же военные ухватки. Когда турецкая конница нападала на узо-печенежский стан, то греки теряли всякую возможность разобрать, кто их союзники и кто неприятель: только привычный глаз мог при близком сходстве отыскать внешние признаки отличия. Язык в этом случае едва ли мог оказать помощь: если и была разница в наречиях сельджукском и печенежском, то не такого рода, чтобы поразить слух не знающих ни того, ни другого языка. Следовало опасаться, что, несмотря на византийское золото и ткани, скифы не останутся глухи к голосу крови, узнают в турках своих братьев и передадутся на их сторону. Перед самой роковой битвой, которая кончилась пленом Романа, целый отряд узо-печенежский ушел в лагерь врагов. Страх, что все другие последуют этому примеру, едва ли был изглажен возобновленною присягой на верность империи, которую предводители узо-печенегов дали по обычаям своей варварской обрядности. Может быть, это опасение роковым образом подействовало на исход сражения при Манцикерте, хотя печенеги честно сохранили клятву (1071 год).
Византийское государство, в числе немаловажных заслуг которого история должна зачесть его содействие сближению племен и народов, познакомило между собою две разрозненные ветви турецкого племени. Это знакомство не осталось без влияния на ход будущих событий и принесло немалый вред империи.
Помимо всего прочего и сами по себе узо-печенеги представляли в высшей степени неугомонный, крайне беспокойный элемент населения. Всякую минуту они готовы были сесть на своих лошадей, идти за каждым искателем приключений, который обещал им награду и добычу. Кто имел неудовольствие на византийское правительство и думал о мести, кто имел притязания сесть на престол Юстиниана и Василия, тому стоило только перейти за Балканы, чтоб отыскать целую армию готовых помощников. На Дунае образовалась странная смесь бродячего населения, составленного из самых разнообразных элементов. Здесь, по словам византийского историка[36], можно было встретить людей всякого языка. Вслед за печенегами и узами стремились половцы, и, без сомнения, являлись русские поселенцы.
