— Дома — да, — ее сердце бешено колотилось, — но вы не мой хозяин, граф Манзини, и никогда им не будете!
Он внезапно выкрутил руль, и Элли закричала, когда машина выехала на обочину, остановившись на самом краю обрыва.
— Кажется, тебе нравится бросать мне вызов, моя дорогая? — Его слова словно хлестали ее. — Ты слишком часто это делаешь.
Он грубо схватил ее и прижал к себе. От его поцелуя, беспощадного и чувственного, ее губы опухли и горели.
— Теперь ты знаешь, Елена, что значит, когда я злюсь. Очень советую тебе больше не рисковать. Тебе понятно?
— Понятно… — изменившимся голосом ответила она.
Всю оставшуюся дорогу оба не проронили ни слова.
Элли, обняв себя, будто защищаясь, стояла посреди комнаты, которую ей нужно было научиться называть своей. Но именно спальня была единственным местом в этом доме, где Элли чувствовала себя чужой, незаконно вторгшейся.
Огромная с балдахином кровать явно должна служить брачным ложем, и Элли задумалась, сколько жен Манзини в прошлом лежали здесь, чтобы исполнить супружеский долг?
Ее пальцы коснулись губ, все еще чувствительных и немного опухших после поцелуя… Конечно, глупо было провоцировать Анджело, и Элли это понимала, но его властное поведение вывело бы из равновесия и святого.
Ей принесли кофе и вкусное лимонное печенье в гостиную, после чего Анджело с прохладной вежливостью извинился и ушел в кабинет читать письма.
Ассунта, в свою очередь, быстро увела Элли в ее комнату. Все вещи были распакованы и разложены по местам в гардеробной Донатой — как объяснили Элли, ее горничной, которая вернется чуть позже, чтобы помочь принять ванну и одеться к ужину.
— Но я не хочу горничную! — возразила Элли. — Я не знаю, что с ней делать.
— Зато она знает, — твердо ответила Ассунта. — Для жены графа Манзини это необходимо. — Она помолчала. — А теперь, графиня, вы должны отдохнуть перед ужином. — Уходя, Ассунта подмигнула, давая понять: после ужина ей нужно быть свежей и отдохнувшей.
Анджело смотрел на экран монитора, и на его лице читалось удовлетворение, смешанное с облегчением. Сделка с «Европейским кредитным банком» протекала без заминок и проволочек, которых он немного опасался.
«Крокодил оказался человеком слова, — подумал Анджело, — а я, помоги мне Господи, теперь женат».
Он отодвинул стул и встал. Ему нужно будет вернуться в Рим, чтобы подписать некоторые бумаги.
«Жена вряд ли будет сожалеть о моем отсутствии, — холодно подумал он. — Она будет даже рада отъезду.
