— Всю ответственность за подобные эксцессы, — заявил Грабо, — я возлагаю на моего молодого коллегу. Фамилия его Линднер. — Снова подобострастная улыбка появилась на лице Грабо. — При этом я обязан заверить вас, что я почти убежден в честности его намерений.
По лицам офицеров нельзя было определить, какое впечатление произвела на них несколько выспренняя речь Грабо. Ничего нового они от него так и не узнали.
— Слушая вас, — тихо сказала фрау Граф, — можно подумать, что вы пришли сюда плести интриги.
— Я возмущен! — взорвался Грабо, однако тотчас же приглушил свой голос.
Фрау Граф хотела обратиться к обоим офицерам, но тут Альберт и Друга привлекли к себе всеобщее внимание. Вся эта сцена им порядком надоела, и они, чтобы выразить свое пренебрежение, взяли да и сели прямо на пол.
Три огромных прыжка — и Грабо очутился рядом с ними. Губы его дергались, лицо покрылось красными пятнами.
— Встать! — заорал он, намереваясь поднять Альберта за руки.
Но тот брезгливо высвободился и сказал:
— Ну, уж таким манером у вас никогда ничего не выйдет.
Ярость Грабо достигла предела, и он готов был ударить Альберта, но в эту минуту открылась дверь и вошел Линднер. Он выглядел бледным и усталым, как всегда.
— Ну, что вы теперь скажете? — сразу же набросился на него Грабо, давно уже переставший церемониться со своим более молодым коллегой.
— Заходите, заходите! — спокойно пригласил Линднера старший офицер и, обратившись к Грабо, сказал: — Плох тот учитель, которому ученики не доверяют.
Грабо снова отвесил офицерам поклон, что выглядело довольно глупо, но, должно быть, его озадачило замечание старшего офицера.
— Что случилось? — спросил Линднер, поздоровавшись со всеми.
Фрау Граф рассказала ему, что на шоссе в Бирнбауме кто-то из учеников выложил из мха фашистские знаки. Советские офицеры видели разбегавшихся детей.
— А теперь господин Грабо утверждает, — она подчеркнула «утверждает», — что этими детьми были Альберт и Друга.
— Дорогая фрау Граф, надеюсь, вы понимаете, что у меня достаточно оснований для подобных утверждений! — тут же вставил Грабо.
Учитель Линднер задумался. В уголках его рта снова появилась горестная складка, вид у него был очень грустный. Подойдя к Альберту и Друге, он долго смотрел на них.
— Вы это сделали? — спросил он.
— Чего это вы нас спрашиваете! — возмутился Альберт, не поднимаясь с пола. — Те, кто нас вызвал, лучше знают.
Друга выразил свое презрение небрежным:
— Эх…
Учитель Линднер глубоко вздохнул и так ничего и не сказал.
