Старшие ребята гогочут, жирный живот Клауса Бетхера так и прыгает. От хохота у него даже слезы набегают на глаза.
Муки маленького Вейделя от этого только усиливаются. Тыльной стороной ладони он вытирает лицо и со смелостью отчаяния бросается на толстого Клауса. Он хочет ударить, но тот легко отводит его тонкие ручки, крепко сжимая их и радуясь беспомощности малыша. Ребята давятся от смеха, а Клаус издевательски добавляет:
— Чего разбежался? Не вышло, как тебе хотелось, эх, ты!
Слезы заливают щеки маленького Вейделя. Он с силой бьет башмаком по ногам своего мучителя. Взвыв от боли, Клаус тут же кулаком сбивает маленького Вейделя с ног. Вейдель вскакивает, отбегает подальше. Останавливается, смотрит. До него доносится глупый, издевательский смех Клауса и его дружков.
— Свинья с пятачком, вот ты кто! — выкрикивает Вейдель. Но так как это только усиливает веселье остальных, он решается на крайность и кричит: — Вот возьму да пойду к пионерам! Дураки вы! К пионерам пойду! Идиоты! К пионерам!..
Но тут ему приходится снова удирать. Однако Гейнц Грабо нагоняет его, толчок — и Вейдель падает. Гейнц бьет его ногами куда попало. Вейдель кричит, но Грабо не обращает на это внимания. Противная физиономия Гейнца склоняется над Вейделем, он слышит его сопение. В конце концов Гейнц оставляет свою жертву и возвращается к своим. Он даже не смотрит, как его «противник», с трудом встав на ноги, шатаясь бредет домой.
Трудно живется маленькому Вейделю. Никто его не понимает, даже родная мать. Она боится только одного: как бы хозяин, у которого она батрачит, не рассердился. Вот Вейделю и приходится терпеть всякие обиды от хозяйского сынка и его дружков-приятелей.
Мать всегда говорит: «Ты радоваться должен, что они тебя с собой играть берут. Больно ты им нужен. Да кто ты такой? Нищие ведь мы!..»
Гейнц Грабо и Клаус Бетхер еще некоторое время бахвалились своими героическими подвигами перед дружками, по мало-помалу ими всеми овладела скука. Они бродили без всякой цели по лесу и вскоре оказались неподалеку от шоссе на Бирнбаум.
— Чепуха! Все чепуха! Придумали бы чего-нибудь, а то я домой пойду, — протянул Клаус, широко разевая свою пасть.
Словно по команде они опустились на вереск и с ленцой обалдевшей от жары собаки принялись поглядывать на мух, жужжавших над ними. Может быть, они надеялись, что мухи подскажут, как развеять скуку? Гейнц Грабо, поглаживая свои толстые икры, ломал себе голову: как-никак он сын учителя и должен придумать что-нибудь особенно интересное.
