Мне пришлось встать и одеться. Нехотя я вышел в гостиную, но там никого не было. Я пошёл на веранду. Она была также пуста. В окне я увидел тётку, прогуливающуюся перед домом.
Чувствовал я себя ужасно неловко от того, что вот якобы только что проснувшись, иду зачем-то на улицу, а тут, бац, какая неожиданная встреча. От очередной роли я отказываюсь и пускаю всё на самотёк — покорно выхожу.
— Доброе утро.
— Ах, здравствуй, мой хороший! А я вот с тобой решила поговорить. Очень важное дело у меня к тебе есть. Пойдем, прогуляемся в прогончике, пока Тося готовит тебе завтрак.
Прогончик на нашем участке это отдельная история. Так получилось, что наша дача была окружена со всех сторон прочими дачными участками, и чтобы выбраться с неё на улицу, а также проникнуть на её территорию, у нас во владении была дорожка — метров двух с половиной шириной и двадцати длиной, вдоль которой росло десятка два елей. Вся тропинка была засыпана хвойными иголками, что вызывало во мне ощущения, будто бы я в лесу. Там даже грибы как-то выросли.
— Алешенька, ты же знаешь, что и я, и бабушка твоя, мы не вечные, скоро мы умрём. А у меня никого, кроме тебя, солнышко, и нету. Нету более родного мне человека на свете. Ты один и есть.
Тут мне придётся опять сделать отступление, т. к. то, что вещала тётка, было полной ерундой. Родным человеком я ей никак быть не мог, т. к. виделись мы с ней от силы пару-тройку раз за год, а то и реже. Мы здоровались, она меня спрашивала о моём здоровье и прочей чепухе, и на том всё заканчивалось. Никакой душевной близости, никакого значительного интереса друг другу у нас не было. С моей стороны отношения были вынужденными. Я не испытывал к ней никакой антипатии, но симпатии также не было. И опять же не был я ей единственным племянником. У моей бабушки кроме Нины было ещё пятеро живых сестёр. Почти у всех у них должны были быть внуки. Знаком я был, правда, лишь с одним из них. Мой двоюродный брат, мой тёзка, старше меня на пару лет, попадался Нине Ивановне на пути куда чаще, нежели я. Нина подолгу жила у своей сестры Клавы, которая в свою очередь жила с семьёй, т. е. с сыном, невесткой и внуком Лёшей. Все эти разговоры о избранности мне стали не по душе. Я понял, что у меня что-то будут просить, а отказать мне будет ох как непросто. Напрасно я принимал те злополучные трёшки и пятёрки… Сколько их было в сумме? Не вспомнить. Вот и пришло времечко за них рассчитаться.
— Послушай меня, ты ещё молодой — ничего толком не знаешь, а у меня душа за тебя болит. Как у тебя жизнь сложится?
