Глядя на то, как США подло разжигают гражданскую войну на Украине, начинаешь думать, что, весьма вероятно, они и тут стремятся к той же цели, что в Ираке, – государство разрушить до основания, чтобы потом на его территорию пришли американские корпорации. Тут важно вступить в сговор с элитой государства, для которого планируется «шоковая терапия». В случае с Украиной похоже на то, что могут быть такие договорённости.
Владимир ПОЛЯКОВ
Теги:
Наоми Кляйн
,
Доктрина шока
«Кто виноват, что вы переродитесь в чёрта»
Мнение о сериале "Бесы" известного достоевиста
В романе «Бесы» Достоевский так определяет один из признаков
всякого
«переходного времени»: «А между тем дряннейшие людишки получили вдруг перевес, стали громко критиковать всё священное, тогда как прежде и рта не смели раскрыть, а первейшие люди, до того так благополучно державшие верх, стали вдруг их слушать, а сами молчать, а иные так позорнейшим образом подхихикивать».
Принято считать, что в этом романе предсказаны произошедшие в России в начале ХХ века революционные потрясения. Но и здесь главное вот что: случившиеся в городе N. события начались с осквернения чудотворного образа Богородицы - похищение и, как явствовало из показаний похитителя, сожжение чудотворной Казанской иконы Божьей Матери произошло в 1904 году, за несколько месяцев до первой русской революции.
«Бесы» – роман-предупреждение для России
на все времена
. И потому очень бы не хотелось, чтобы новая экранизация рассматривалась только как аргумент в текущей политической борьбе. Достоевский вообще не призывал ни с кем
бороться
(за исключением явных насильников), кроме грехов и зла в собственной душе. «Пожар в умах, а не на крышах домов!» – в этом крике губернатора Лембке, слишком долго увлекавшегося склеиванием бумажных
макетов
церквей и городских зданий, тоже одно из главных прозрений романа. И не надо думать, что пожар в умах только у наших оппонентов.
Я был одним из немногих среди коллег-достоевистов, кому в целом понравился биографический фильм В. Хотиненко о Достоевском. Свободная интерпретация реальных фактов не смущала – сцена несостоявшегося расстрела на Семёновском плацу до сих пор стоит перед глазами, броситься однажды с ножом на Аполлинарию Суслову (или по крайней мере иметь такое желание) Фёдор Михайлович вполне мог (перечитайте хотя бы начало «Игрока»), и князя Валковского он, конечно, наблюдал не со стороны. Поэтому новый экранный диалог В. Хотиненко с Достоевским начинал смотреть без предубеждения.
