Баграмов побывал также в центре духоборческой общины, в поселке под названием Веригино, который был назван в честь Веригина Первого. И села дольнего запада носили названия: Плодородное, Малиновое, Крестовое… Баграмов рассказывает о жизни духоборов в селе под названием Бриллиант. Живут общиной-коммуной, по 40–50 человек в доме, едят вчетвером из одной тарелки, за столом сидят с одного края мужчины, с другого — женщины. Живут зажиточно, потому что имеют общинные элеваторы, мельницы, лесопилки, да еще консервные фабрики, которые производят варенье, считающееся лучшим в стране. Но Баграмов подчеркивает, что общину разрушают все нарастающие противоречия между богатеющей верхушкой и беднотой. То исчезнут деньги из общинной кассы, то конторщик убежит с общими деньгами. Кончилось это тем, что финансовые компании подали в суд на общину и отобрали у нее землю и имущество. Землю эту у компании выкупило правительство и стало продавать по частям отдельным общинникам. Естественно, что община в прежнем ее понимании распалась.
Все же между духоборами сохраняются связи. Существует Совет, который следит, чтобы землю не продавали пришлым. Духоборы имеют свою газету, свои русские школы, где учатся по советским учебникам. Молодежь стремится знать больше о России, а в конце XX века появилась и возможность поездок в Россию. Закономерно, что в районе Черни появились духоборы — переселенцы уже из Америки. Противоречия нашего времени, конечно, сказываются на жизни переселенцев. Но будем надеяться, что они сохранятся.
Вернемся в 1898 год.
Помощники переселенцев плывут в Европу из Нью-Йорка. Во втором классе, вполне комфортабельном. Время свободно, поэтому веселятся все не хуже индейцев, отплясывавших в факториях, только без «огненной воды». Песни русские, украинские, арии Верди вперемешку с башкирскими и туркменскими напевами перелетают на палубу первого класса.
Оттуда приносят приглашение принять участие в традиционном концерте. Уже не верхние, первоклассные, слышат поднимающиеся к ним арии и хоры, но к второклассникам, к каютам и кубрикам команды сверху несется «Садко» и напевы «Евгения Онегина». «Мистеру певцу», господину Сулержицкому устроена овация. И вероятно впоследствии «первоклассные» бизнесмены в своих офисах вспомнят русского певца. Может быть, в чьих-то дневниках, а тогда было принято вести дневники путешествий, сохранилась память о пароходных концертах. Переписка с Канадой у Сулера долго продолжается, все новости ему сообщают, хлопотать о помощи просят. Основное же дело Сулера конспирируется все тщательнее.
