Прежде от законов, от государственных установлений уходили в леса, горы, неведомы были те селения, никому, кроме верных. В конце века эти селения, скиты, землянки известны местным исправникам, уездным властям. Землю меряют, налоги требуют, как и солдатской повинности, детей хотят отобрать, чтобы учить как положено. Людей переселяют из обжитых ими горных поселений в прибрежные долины, где семьями мрут от лихорадки, от пневмоний — трудно дышать во влажной жаре кавказских низин. Старейшины — «старички» — постановили: пока идут такие гонения, свадеб не справлять, мужьям с женами не жить! Конечно, указание нарушалось, но детей мало, и те болеют. Община явно вырождается-уменьшается.
Толстовцы поддерживают кампанию по переселению духоборов за границу. Толстой пишет воззвания, обращается письменно к богачам, к банкирам, к деятелям культуры. Отдает на благое дело свой гонорар за роман «Воскресение».
В июле 1898 года Сулер живет в Крыму, у толстовки Вульф. Он пишет из Крыма в Ясную:
«Дорогой Лев Николаевич, я узнал, что духоборы выселяются и что скоро пойдет из Батума первый пароход. Чувствую себя так, как будто из одной со мной комнаты уезжает мой брат, и поэтому не могу продолжать свою жизнь, не обращая внимания на его отъезд, особенно в таких трудных обстоятельствах. Я сейчас у Вульфов на 15 рублях в месяц, делаю разные дела, варю, убираю, бью плантажи, кошу, вообще всякие дела, но могу все это бросить когда хочу, так как есть в виду хороший человек, который станет на мое место.
Я был бы счастлив, если бы Вы помогли мне быть там (на Кавказе) между ними и сопровождать их до места назначения на пароходе, если там нужен человек. Мне думается, что я там был бы небесполезен, но я не знаю обстоятельств и хотел бы посоветоваться с Вами. А кроме того, у меня средств очень мало, хотя и нужно-то немного.
Я могу (хоть плохо) говорить по-английски, знаю море и портовую жизнь и цены на продовольствие и, главное, чувствую, что моя совесть и все существо требуют от меня быть с ними…»
Дальше — очередное объяснение веры своей: «Могу жить и умирать спокойно, зная, зачем „Я“».
Постскриптум:
«Я очень буду ждать хоть двух слов от Вас, так как не уверен, дойдет ли мое письмо до Вас.
Крым. Алушта. Дача Магденко.
Лучше заказным».
Письмо дошло быстро, ответ на него из Ясной Поляны:
«Милый Сулер.
Очень рад был получить Ваше письмо. Сердцу сердце весть подает. Я думаю, что Вы были бы им полезны. Я написал им о Вас. Если они ответят, что им нужен такой человек, тогда надо будет написать письмо Голицыну, которое Вы свезете ему, чтоб он дал позволение Вам быть с ними. Последнее, что я знаю, это то, что 3000 человек расселенных собираются ехать и запросили у пароходчиков цены на перевоз на о. Кипр. Хилков уехал на Кипр. Вот Вам последние известия…
