Когда у меня сошлись концы с концами, я целую ночь до утра парил и ликовал и чувствовал себя хозяином Вселенной. Задачка оказалась вовсе не абстрактной. Она — как бы сказать? — показывала, что мир устроен (или может быть устроен) не совсем так, как мы привыкли думать; что в нем можно хозяйничать с пространством, временем, энергией куда свободней, чем обычно по силам людям. Целую ночь я обдумывал все последствия открытия, время от времени спрашивая себя, не сдвинулся ли я ненароком с ума в своей пустой старой квартире. Для математика это обычный профессиональный риск. Решение давало в руки не абсолютное всевластье, но все равно огромную свободу и чудесные возможности. Вот я и думал, что будет, если оно попадет в руки к недобрым людям. К утру я, по-видимому, вполне освоился с ролью властелина мира. По крайней мере, осознал, что власть — это ответственность. После бессонной ночи все казалось не совсем реальным. Мне пришло в голову, что надо бы выспаться, потом еще подумать, а потом уже действовать, но я не мог остановиться.
Взял листок, присланный Санни, собрал все свои черновики, где был хоть намек на эту задачу, и сжег их в ванной комнате в алюминиевом тазу, в котором мы раньше варили варенье.
Нашел в своем школьном архиве (там имелось кое-что интересное) одну задачку, которую сам сочинял когда-то для этого конкурса. Она мне очень нравилась, я долго с ней возился, но потом нашел в условии ошибку, перечеркнувшую все красоты. Я попытался вспомнить, показывал ли Пашке этот опус. Выходило, что нет, не показывал. Во-первых, я держал его в тайне и хотел всех поразить, а во-вторых, с Пашкой неинтересно обсуждать такие вещи.
Дальше я действовал, как записной шпион. Созвонился с приятелем-альпинистом, сотрудником маленького частного издательства. Договорился, что он позволит мне распечатать несколько листков на лазерном принтере (якобы для диссертации: я побоялся засветиться в университете). Набрал там текст своей задачи и решение (понятно, что школьная тетрадочка тоже сгорела в алюминиевом тазу) и распечатал в двух экземплярах. В одной из них сделал все положенные пометки и отнес его Пашке с четвертой порцией задач: «Вот посмотри, я у тебя брал… Тут, к сожалению, ошибка…»
Опять произошло чудесное стечение обстоятельств. У Пашки собрался народ, происходило кофепитие. Сам он, возможно, и не взглянул бы на мои труды, но кто-то из ребят перехватил бумажку, порадовал меня первой реакцией: «Ух ты!» — потом поогорчался. Итак, нашлись свидетели, которые могли бы подтвердить, что я вернул задачку Санни, и ничего особенного в ней не оказалось. Через пару дней я зашел в конкурсную каморку, когда в ней было пусто, выудил свой листок из груды отработанных бумаг, унес домой, а дома тоже уничтожил (мера, как оказалось, правильная).
