— Простите, — сказал я. — Вопрос был крайне бестактным.
Кронос коротко кивнул мне, потом откланялся с тем набором церемоний, который, как мне показалось, сам для себя определил, и ушел.
Бет уточнила:
— «Двойной агент» — тот, кто работает на две страны?
— Или против двух стран. В любом случае он канал для лжи, — сказал дон Пабло.
— Ты думаешь, я должен на это согласиться? — спросил я, обращаясь к Бет.
— Конечно, не должен. Я до сих пор никогда не думала о двойных агентах. Они делают бесчестную работу?
— Да, обычно за деньги. Им более или менее безразличны обе страны. — Я подумал и закончил: — А мне обе небезразличны.
Дон Пабло все-таки поднялся и откланялся. Он выбрал одну из многочисленных дверей и, прежде чем уйти, выразил мне замысловатым образом свою симпатию и уважение — вполне взаимные.
Я самым плебейским образом плюхнулся на один из стульев и уронил на стол руки, а на них голову. В голове звенело от избытка информации. Была уже глухая ночь. Мне предстояло вернуться в гостевой домик и собрать рюкзак, а утром погрузиться на «Дельфин» и отправляться восвояси.
Бет подошла ко мне, положила руку на затылок, легко взъерошила давно не стриженные волосы. Я замер, чтобы не вспугнуть ее. Бет еще не привыкла считать меня своею собственностью.
— Хочешь, останься сейчас здесь, — предложила она. — Поспишь хотя бы часа три, потом тебя разбудят.
— Кто разбудит? — спросил я ошарашенно и даже поднял голову.
— Да кто-нибудь. Тут полон дом народа. И завтраком накормят.
— В пять утра?
— Ну, не захочешь — не накормят. Зачем тебе сейчас куда-то брести в темноте?
— А тебе?
— А мне брести особенно не надо. Открою эту дверь — и буду во дворце. А вон та ведет на мою половину этого дома.
Бет толкнула одну из дверей. За ней открылся темный коридор, а дальше, еще за одной дверью, узкий фрагмент другой комнаты: клетчатый плед на чем-то низком и уютном, в тени стеллажи с книгами, круг света от оранжевого абажура. Все это потянуло меня к себе неотразимым обаянием.
— Если я сейчас туда вселюсь, — сказал я, — то ты меня уже не выселишь ни в пять утра, ни в десять, ни через неделю. Из той комнаты я добровольно не уйду.
Бет улыбнулась растерянно и грустно.
— А я с самого начала хотела тебя там поселить, но ты прижился в домике и не хотел переезжать.
— Вот видишь, все к лучшему. Там тоже было хорошо: море близко.
— Море везде близко, — вздохнула Бет. — Что ж, иди в свой домик вон через ту дверь.
Я помнил, что вокруг полно народу, и через две минуты открыл дверь, спустился по лестнице, вышел на улицу и оказался в двух шагах от гостевого домика, на углу, у соседского забора.
