— Откуда?
Летчик сердито взглянул на подошедшего и неопределенно покрутил рукой на юг, в сторону океана.
— А кто вы такой? — снова задал вопрос незнакомец.
Летчик смерил его с головы до ног и, не прекращая работы, коротко бросил:
— Энглиш. Англичанин.
— Эн-глиш? — изумился подошедший.
— Да, сэр.
— А это? — указал полисмен на Миколу.
— Тоже энглиш.
— А это? — с явным недоверием ткнул островитянин на Нездыймишапку и Антошку.
— Тоже энглиш. Мы все энглиш.
Шлем насмешливо скривил губы и потянулся рукой к оттопыренному карману, в котором, судя по выпуклостям материи, находился револьвер. Но летчик во-время заметил это движение и, мгновенно выхватив свой кольт, предостерегающе поднял его перед лицом слишком наянливого незнакомца. Тот сейчас же опустил руку. А Сидоренко, веско потрясая кольтом, указательным пальцем левой руки тыкал в заводское клеймо на револьвере и пояснительно повторял:
— Это тоже энглиш.
— А-а… — растерянно раскрыл рот островитянин и боязливо попятился. Он хотел сейчас же броситься бежать в селение, чтобы поднять тревогу, но Сидоренко резко погрозил ему и закричал Нездыймишапке:
— Бери у меня револьвер! Скорей! Не давай этому гусю с места сойти. Держи его на мушке, пусть стоит столбом, пока я починку не кончу.
И, обратясь к ретивому англичанину, с едкой любезностью сказал по-французски:
— Будьте любезны, сэр, подождать немного. Мне осталось работы не больше, чем на полчаса.
Островитянин плотно сжал губы, лицо его залилось злобным багровым румянцем, глаза с осоловелой беспомощностью заметались из стороны в сторону. Нездыймишапка с неподвижной уверенностью целился ему прямо в голову, и он стоял, как солдат на часах, не смея даже пошевельнуться.
Никогда не были так лихорадочно быстры, точны и ловки движения летчика, как в эти полчаса. Три юных жизни и его собственная находились в зависимости от того, сумеет он привести аппарат в состояние, годное для полета, или нет. Ум его работал с крайним напряжением, вся сила сметливости и находчивости сосредоточивалась на поврежденных частях. Нужно было предусмотреть каждую мелочь, потому что малейшая неправильность могла потом оказаться гибельной и катастрофичной при полете. Пот крупными каплями стекал с взволнованного лица летчика. Микола и Антошка, исполняя разные поручения, ползали под крыльями аэроплана и помогали, чем только могли.
Между тем, огромное тропическое солнце поднялось из-за океана, и жара стала быстро увеличиваться, словно кто-то открыл в небе пламенный кран. Жизнь на острове давно уже пробудилась, это было ясно по множеству трудовых будничных звуков, доносившихся из ближайшего селения, расположенного за кофейными плантациями. В любой момент на берегу могли появиться люди, и тогда положение путешественников оказалось бы критическим, так как с одним единственным кольтом они не в состоянии были бы бороться против толпы, которая наверно сбежалась бы моментально, как только распространился бы малейший слух о неожиданном пленении полицейского неведомыми иностранцами. Стоя под дулом револьвера, островитянин с ожиданием и надеждой смотрел вбок, на уходящие вдаль плантации. Наконец, его угрюмо сдвинутые брови дрогнули, глаза вспыхнули дикой радостью, он невольно вытянулся. Нездыймишапка глянул на плантации, и у него захватило дух: из-за кофейных кустов приближалась странная длинная подвода, похожая на крымскую мажару, с двумя взрослыми мужчинами.
