— Ну, а этот… как его?.. Ну, вот… фамилия еще насчет шапки?
— Нездыймишапка? Этот молодец! Верно! Давайте втроем полетим, хоть для пробы. С Нездыймишапкой не шути: из семи печей хлебы едал паренек.
— Согласится?
— Ого! Куда угодно!.. Он раз признался мне: строят, грит, в Америке снаряд здоровенный, — собираются выстрелить им на луну. Так я, грит, заявление туда заказным письмом послал: желаю-де в том снаряде на луну лететь.
— Да ну?
— Честное слово
— Вот это козырь!
— Отчаянная головушка. Ничего не боится.
— Значит, летим?
— Непременно!
С двух слов уговорили Нездыймишапку и сейчас же, не откладывая задуманного дела ни на минуту, отправились вместе с переводчиком на аэродром. Но было уже поздно: наступал вечер, и все обычные аппараты, обслуживавшие публику, были в разлете.
— Вы вот что, — посоветовал один из летчиков. — Приходите завтра как можно раньше. На рассвете отправляется конкурсная эскадрилья в Нью-Йорк, которая ставит себе задачей перелететь океан сразу, без остановок. А после ее отлета учебные аппараты будут подниматься над Парижем. Тогда вас с удовольствием поднимут.
Волнение охватило ребят. От предстоящего события у Антошки кружилась голова. Микола не находил себе места — поминутно вскакивал, вертелся, бегал. При выходе с аэродрома он купил в киоске компас на ремешке и надел на левую руку, как браслет.
— Зачем это? — спросил Антошка.
— Следить буду во время полета.
— Ты бы лучше часы купил.
— Часы ты купи. Вдвоем легче будет наблюдение вести. Ты время станешь отмечать, а я — направление.
Когда вернулись в гостиницу, Шварц, огорошенный сообщением, со всей бухгалтерской рассудительностью пробовал отговорить:
— Бросьте, хлопцы. Еще разобьетесь, чего доброго! Кто за вас отвечать будет?
— Успокойтесь, пожалуйста. Целы будем! Хотите, кусок облака вам с неба привезем на память?..
— А! — махнул рукой Шварц. — Делайте, что хотите.
На рассвете в парной четырехместной карете Нездыймишапка, Антошка, Микола и переводчик выехали на аэродром. От свежего утреннего холодка у всех невольно ежились плечи. Рассвет начинался изумительно. На бульварах и в парках среди цветущих, благоухающих деревьев просыпались птицы. Копыта лошадей четко стучали по асфальту. Далеко за Парижем, на самом краю неба, нежными пламенными огнями загоралась заря.
Посреди аэродрома стояли три прекрасных сверкающих биплана — многосильные стальные птицы, готовые к дальнему перелету через Атлантический океан. Бортмеханики в последний раз осматривали и проверяли каждую часть, каждый малейший винтик с такой же тщательностью и пристальностью, с какой часовых дел мастера проверяют часы. Летчики нетерпеливо посматривали на огромные циферблаты ручных браслетов.
