— Да как их застегнуть? Пожалуй, не сумею: уж больно хитро запутано, — смутился Антошка.
— Ничего! Научишься, — похлопал его по плечу сотрудник Авиахима. — Кругом света, брат, поедешь. Чтобы лицом в грязь не ударить, надо приодеться как следует.
В гостинице состоялось знакомство с Миколой Омельченко. Но не успел Антошка и двух слов сказать, как его повели на третий этаж, в парикмахерскую. Там плавно легла вокруг шеи белая простыня, застрекотала вкрадчивым мелким голосом машинка, и вихрастые Антошкины волосы полетели, как сдунутый ветром пух с одуванчика. Проступила круглая, ловкая, аккуратная голова. После парикмахерской Антошку заставили выкупаться в ванне, в целом озере теплой воды, мыли его душистым мылом и белыми мягкими мочалками. Когда через час, обтеревшись толстым махровым полотенцем, Антошка оделся во все новое и глянул в зеркало, он не узнал себя: из огромного ясного стекла на него смотрел нарядный, совершенно незнакомый юноша, у которого только лицо напоминало какого-то близкого человека.
— Ну, теперь будьте как дома, — сказал сотрудник Авиахима и оставил Антошку с Миколой в просторном светлом номере гостиницы.
Несколько мгновений Антошка молча рассматривал Миколу с ног до головы, потом осмелился и спросил:
— Ты что, сроду такой, или тебя только тут франтом сделали?
— Тут.
— Здорово это у них получается…
— Еще бы: Москва!
Микола рассказал, что он приехал еще третьего дня, что в оглушительном шуме города, клокочущем с раннего утра до глубокой ночи, никак не может разобраться, что днем его водили по музеям, картинным галлереям, а вечером в театр, и что он ждет не дождется, когда все будет готово, чтобы ехать за границу.
— А ты на аэроплане летал? — спросил он вдруг Антошку.
— У нас их нету. Прошлый год показался один, так только деда Назара поднимал.
— Ну, и что?
— Очень интересно вышло. Мужики думали, что деда, шутки ради, где-нибудь на облаках ссадят, чтобы не храбрился на старости лет. Однако, прилетел старик обратно, как ни в чем небывало.
— Как же мы с тобой? Рискнем?
Антошка нерешительно крякнул и переступил с ноги на ногу.
— Боишься?
— Если бы знать, что он оттудова, с небеси-то не сковырнется, то чего бояться?..
— А если вверх тормашками? Если камнем на землю — ляп?.. Что тогда от нас останется?
Антошка невольно поежился, мысленно представляя себя падающим с заоблачной высоты.
— Ну как же? Полетим?.. — настаивал взволнованно и неуверенно Микола.
— По-моему, так: решились путешествовать, значит трусить нечего. Любопытно все-таки сверху на землю посмотреть. Сверху-то, чай, видать, что она круглая?..
