— А она исчезла! — вслух сказал Соболинский, потянулся и пружинисто вскочил. — Узнаю мою Александрин!
И тут же услышал:
— К вам господин барон де Редлих!
Он рассмеялся.
— Скажи: я сейчас! — и принялся надевать халат.
Барон стоял посреди гостиной, держа в руках какой-то сверток. Увидев, что хозяин вышел из спальни, его ранний гость тут же положил сверток на стол.
— Ваши деньги и ваша гарантия на лучшую каюту на корабле, который в конце следующей недели отправляется в Америку, — сказал барон Редлих вместо приветствия. — Рад, что напоследок вы хорошо повеселились на балу.
— А вот вы зря вчера не танцевали, барон, — с улыбкой ответил ему Соболинский. — Должно быть, у вашей дамы разболелась голова? И, кстати, заберите ваши деньги, — кивнул он на пакет. — Потому что я никуда не еду.
— Как так: не едете? — побледнел барон Редлих. — Вы же мне поклялись! А вы, сударь, дворянин!
— Вы меня обманули, барон. Я говорил совсем о другой женщине. А та женщина, сударь, с которой вы были вчера на балу, не продается.
— Я вас не понимаю…
— Милый, это я! Прости, не удержалась! Я так долго тебя не видела! — и в гостиную впорхнула мадемуазель Дельфина.
Увидев барона Редлиха, она вскрикнула и попятилась.
— Я пытался остановить мадемуазель, — виновато сказал из-за спины Дельфины лакей. — Но она была само нетерпение!
— Я… кажется, не вовремя пришла… — пробормотала мадемуазель Бокаж.
— Нет, милая, ты сейчас как нельзя более вовремя, — насмешливо сказал Соболинский. И пояснил барону: — Крошка очень по мне соскучилась, вы ведь словно забыли, что у нее в доме есть спальня. Вот уже больше месяца Фефина навещает меня здесь, на улице Сен-Лазар. Я и подумал, что речь идет о ней.
— Убирайся вон! — закричал барон, глядя на свою бывшую любовницу.
— Но, Эрвин…
— Вон, я тебе сказал! Убирайся! С тобой я поговорю потом. А сейчас дай мне поговорить с этим господином, — кивнул он на Соболинского.
Дельфина тут же исчезла.
— Теперь вам все понятно, барон? — спросил русский. — Мы говорили о разных женщинах. Вы о той, а я об этой. О девке, которая только что отсюда вышла. Теперь я начинаю вам верить. Вы сказали, что любите Александрин…
— Не смейте говорить о ней в таком тоне, — сдавленно сказал барон.
— Хорошо. Я буду говорить о ней почтительно. Желаете выяснить со мной отношения, как это принято у благородных господ?
— Не дождетесь! Я знаю, вы именно таким способом избавляетесь от своих соперников. Но я, сударь, финансист. У меня другие методы и совершенно другой взгляд на порядочность. Драться с вами на дуэли я не стану. Потому что вы меня убьете.
