– Разумеется, – быстро согласилась вдова. – Я вас понимаю. – Тем не менее она нахмурилась, и по ее лицу словно пробежала тень. – Разве не маньяк случайно выбрал жертвами их двоих? Этот человек безумен.
– Мы еще не знаем этого, миссис Арледж. Сейчас мы проверяем все версии.
– Я понимаю. – Она посмотрела на вазу с нарциссами, дурманящий запах которых достигал даже дальнего конца гостиной, где они сидели. – Конечно, вы должны. С чего бы вы хотели начать? Ваш человек, я не помню его фамилию, уже осматривал дом; возможно, он что-то упустил…
– Инспектор Телман, – подсказал ей Питт.
– Да, кажется, это был он. Я вспомнила фамилию, как только вы ее произнесли, – подтвердила она. – Он сделал это очень быстро. Насколько я поняла из его слов, – она сделала вдох, – убийцей был маньяк, и поэтому в тщательном осмотре, видимо, не было смысла.
– Я хотел бы ознакомиться с бумагами вашего мужа.
Питт поднялся с кресла. Ему снова захотелось извиниться перед вдовой, но он побоялся показаться слишком назойливым. Любезность миссис Арледж, ее умение держаться вызывали в нем глубокое уважение и симпатию, что делало его официальную миссию еще более неприятной для него.
– У вашего мужа есть кабинет? – справился он, когда миссис Арледж тоже встала, сделав это с какой-то невыразимой грацией, что заставило Питта заключить, что в юности она, должно быть, училась танцам. – После кабинета я осмотрел бы его гардеробную, если позволите…
– Конечно. Давайте пройдем в эту дверь, и я сама вас провожу в его кабинет.
Они прошли через устланный паркетом холл в большое, свободное помещение. Для кабинета в ней было слишком мало книг, не более пяти-шести десятков томов, а главное, в ней не было изысканной мебели, свойственной тем комнатам, в которых принимают гостей, чтобы произвести впечатление вкуса и достатка в доме. Это был настоящий рабочий кабинет.
– Я оставлю вас одного, суперинтендант, – сказала миссис Арледж. – Вы вправе осмотреть здесь все, если это сможет вам помочь.
Питт поблагодарил ее, и она, извинившись, удалилась, заставив его испытать еще большее чувство неловкости за свою настойчивость. Для него давно стало привычным производить осмотр вещей жертвы преступления. Если бы Арледж погиб от руки маньяка, рыться в его вещах было бы оскорблением памяти усопшего, укорил себя Питт. Но он уже был здесь и должен выполнить свою профессиональную задачу до конца. Лишь тот факт, что обезглавленный труп Уинтропа был почему-то найден в лодке, в какой-то степени оправдывал упорство Томаса в поисках истины. Безусловно, Уинтроп сам по своей воле не мог оказаться в прогулочной лодке, да еще с кем-то, кого случайно повстречал в парке. Судя по его обуви, однако, он сам дошел до озера. И никаких следов борьбы. Арледж тоже не сопротивлялся. Его, должно быть, ударили сзади, без предупреждения. Или он тоже хорошо знал убийцу?
