Сфера растет. Она обладает гравитационным полем. Будет довольно легко оступиться и исчезнуть в этом ужасном порождении.
Надо как-то выходить из этой патовой ситуации. Предатель слева делает выпад, я позволяю его удару пройти. Клинок пронзает стык брони под моей рукой. Лезвие погружается в мой бок. Я даю ему пройти дальше, после чего прижимаю руку к боку и блокирую меч. Колдун пытается высвободить оружие. Это ему не удается, и он наваливается на меня. У него нет времени, чтобы осознать свою ошибку. Я втыкаю ему меч в глотку, поворачиваю и погружаю ещё глубже. Освященный булькает, кровь пеной выходит из его рта и носа.
Второй атакует, думая, что я отвлекся. Он ошибается. Я использовал расправу над его братом, как приманку. Он бьёт, целясь мне в голову, но я приседаю, вытаскивая меч из мёртвого предателя, и наношу удар вправо. Лезвие клинка настолько острое, что он может пробить керамит даже без энергии варпа, если ударить достаточно сильно. Я бью двумя руками и отрубаю правую ногу предателя прямо под коленом. Он валится на землю. Теперь его легко прикончить.
Я отворачиваюсь от своей добычи к последнему колдуну Освященных. Сфера выросла ещё больше за последние несколько секунд. Я понимаю, что продолжал подкармливать её. Я старался убивать беспристрастно, но это была иллюзия. Я ненавидел воинов, которых сразил. Проливая их кровь, я испытывал удовольствие, пропитанное гневом. Я сражался и сражался, я всё еще пешка в этой игре, до конца играющая отведенную роль. Даже признав эту правду, я не перестану сопротивляться. Я цепляюсь за слабую надежду, что покончу с этой игрой, расправившись с последним колдуном. Я хочу верить, что ещё не слишком поздно.
Когда я приближаюсь, предатель прерывает свое увлечение сферой. Он поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня. Он улыбается. Прежде чем я успеваю убить его, он погружает свою голову в шар. Ноги его дрожат, пальцы правой руки один раз дергаются. А затем его обезглавленное тело падает на землю. Сфера пульсирует и начитает расти. В отчаянии, я пытаюсь коснуться объекта своей волей. Я пытаюсь разбить его. Я сталкиваюсь с концентрацией ярости, копившейся последние пять тысяч лет. Вся история падения Паллевона может быть прочитана в ней. Ужасающее поклонение шпилю подтвердило, что ярость, высвобождавшаяся при братоубийственной резне, стекалась в это место. Наша битва с Освященными стала венцом этого тёмного дела, последний, необходимый урожай ярости.
