Как мы видим, камер-юнкерство для старшего сына Бестужева-Рюмина не всегда было связано с пребыванием на одном месте, ему по совместительству пришлось переезжать с места на место и при разных дворах приобретать дипломатический опыт, европейский лоск и манеры.
Пробыв на мекленбургской службе до 1719 года, он в марте 1720 года выехал в Англию, чтобы сменить там опального резидента Фёдора Веселовского, замешанного в дело царевича Алексея. К резиденту приехал беглый брат-дипломат Авраам, замешанный в дело сбежавшего в Вену царевича Алексея, и Пётр решил немедленно сменить Ф. Веселовского в Лондоне, приказав ему отъехать к датскому двору.
Король Англии Георг I в это время поддерживал непримиримую позицию Швеции в отношении войны, и не совсем ещё опытный Михаил Петрович, ревностно исполняя указания царя, допустил дипломатическую бестактность. Впрочем, бестактностью поступок русского дипломата лицемерно назвали англичане. На самом деле Михаил Петрович действовал в строгом соответствии с дипломатическим этикетом. Дело в том, что король Георг I, грубо нарушив конвенцию, заключённую с Петром I 17—23 октября 1715 года в Грибсвальде, в 1720 году вступил в наступательный и оборонительный договор со Швецией, направленный против России. Бестужев подал английскому правительству соответствующий меморандум, в котором напомнил «забывчивым» англичанам о Грибсвальдской конвенции, присовокупив в нём фразу о том, что политика Георга I шла вразрез с интересами английского народа и что коммерческий интерес Англии требовал её дружбы с Россией. 15 ноября английское правительство на своём совещании объявило дипломата персоной нон-грата и потребовало от него в восьмидневный срок покинуть территорию королевства. В качестве причины такого решения оно объявило, что Бестужев нарушил этикет и подал свой меморандум не королю (который, кстати, был в отъезде), а министрам правительства. Как мы видим, англичане посчитали ниже собственного достоинства выслушивать нотации от какого-там московита и при принятии решения руководствовались не здравым смыслом и не духом или буквой дипломатии, а скорее великодержавной спесью.
Царский резидент 23 ноября удалился в Гаагу и пробыл там до мая 1721 года, пока не получил приказ вернуться в Россию. После заключения Ништадтского мира 1721 года он был назначен министром-резидентом в Стокгольм с жалованьем 3000 рублей. Направляя в декабре 1721 года М.П. Бестужева-Рюмина на важный пост в Стокгольм в только что замирённую Швецию, император Пётр I поставил перед ним следующие задачи:
