— Какая? — оживилась я в надежде на новый поворот в деле.
— Я, понимаешь, снова послал двух ребят по этому адресу. Ну, по адресу Коломейцева этого. Открывает какой-то сопляк. Ну, Витек — ты же Витька знаешь, бугай такой здоровый, — с порога этому сопляку в нос. Куда, говорит, сбежать хотел, гнида? А тут из комнаты выходит бугай раза в два побольше Витька и, ни слова не говоря, нашему Витьку бьет в челюсть. Витек два зуба выплюнул и рухнул. Оказалось, что их уже задолбали «менты недоделанные», что утром уже приходила дамочка из милиции, и ей все объяснили, а эти якобы «тупицы со звездами» — это он про Витька с Арсентьевым — либо не поняли ничего, либо водку пили, пока дамочка перед начальством отчитывалась.
— А дальше? — заинтересованно спросила я, внимательно глядя в сторону.
— Дальше, — усмехнулася Мельников. — Дальше Витек очухался, понял, что облапошился, и начал извиняться. Ты представляешь, чтобы Витек извинялся?
Я вспомнила здоровенного Виктора Борзова из опергруппы Короткова, главным и беспроигрышным аргументом которого всегда являлся кулак, и покачала головой.
— Короче, извинился он, парень, увидев, что перестарался, тут же сопляка своего за водкой послал. В общем, посидели они и расстались друзьями на всю жизнь. Правда, жиденького Коновалова в отделение буквально принесли…
— Кто принес? — спросила я.
— Да Витек вместе с этим кренделем, старшим братом этого Коломейцева. Он, между прочим, знаешь, кем работает?
— Кем?
— Врачом на «Скорой помощи». Реаниматором. Пообещал Витьку с зубами помочь. Вот такие дела…
Мельников внимательно посмотрел на меня, а потом неожиданно прищурился.
— Дамочка из милиции — это ты ведь была, признайся!
— Ну, я, — в свою очередь улыбнулась я.
Подполковник довольно хлопнул себя по колену рукой.
— Ну, ты даешь, мать! — хохотнул он. — Я же тебе сказал, что мы сами все пробьем. Чего тебя туда понесло-то?
— Жажда новостей из первых рук, — не стала я вдаваться в подробности. — Кстати, ты чего так радуешься? Можно подумать, из-за того, что Витек двух зубов лишился. Больше, как я понимаю, поводов для веселья у нас нет, — заметила я.
Мельников нахмурился. Он немного подумал, повращал головой туда-сюда — видимо, это помогало справиться с постоянной усталостью, которая в последнее время обуревала подполковника и днем и ночью, — и вдруг неожиданно спросил:
— Так, ну и что ты думаешь делать?
— А ты? — не осталась в долгу я.
— А я уже кое-что сделал, — с вызовом заявил Мельников.
