Я не пессимист, но и не оптимист. Я прекрасно видел, что в данном случае, как и всегда, радость мимолетна, а уверенность недостижима. Я ждал возвращения сына, как самого радостного дня в своей жизни. Я так счастлив был обнять его, такие сладкие мечты посещали меня, пока я ожидал его. Несмотря на ошибки, в которых он честно признавался в своих письмах, он трудился и начал карьеру, обещавшую быть блестящей. Он был умен, красив, добр, богат, благоразумен — насколько это возможно в его возрасте. Для него нашлась невеста — настоящая жемчужина, тоже богатая, добрая, прекрасная, как ангел, и на редкость умная. Они любили друг друга и при расставании дали друг другу слово. Я думал, они с радостью увидятся и очень скоро поженятся… но оказалось, что они охладели… Жена моя постаралась их поссорить. Мьет втянута в запутанную интригу. Жак затеял проделку, которая может скомпрометировать Мьет. А хуже всего то, что Анри не в силах был уснуть в первую ночь под нашей кровлей, видимо, его терзали какие-то душевные муки, и я не знал, как и чем ему помочь.
День радости прошел не безоблачно, и, делая вид, что равнодушен ко всем этим мелочам, в действительности я сильно и глубоко был встревожен.
Вечер, однако, прошел очень весело. У нас обедали родные и друзья. Анри все любили и все поздравляли меня с таким сыном. Он получил много приглашений и принимал их только с таким условием, чтобы и я поехал с ним. Он говорил, что после такой долгой разлуки хочет как можно больше быть со мною.
На следующий день нам пришлось отправиться на охоту к родственнику, который жил так далеко, что мы отсутствовали дома целых два дня. Жак тоже обещал приехать, но не приехал. Впрочем, о нем и не вспомнили. Охота и обед вызвали большое оживление, но я неотвязно думал о его старании избежать встречи с нами. Для Жака не было более тяжкой муки, чем хранить тайну, а значит, теперь у него есть тайна и он боится моих расспросов. Нас задержали на день дольше, чем мы рассчитывали, и домой мы вернулись только в понедельник утром.
Первым, что поразило меня при входе в дом, была хорошенькая девочка лет семи, кокетливо одетая, которая держалась за юбку моей жены. Смеясь и лукаво на меня поглядывая, она спросила:
— Ты, наверно, муж Бебель?
— Это Леони де Нив, — пояснила жена. — Она слышала, что меня зовут госпожа Шантебель, и решила, что удобнее называть меня Бебель. Мы ведь с тобой друзья теперь, правда, Нини? Мы большие друзья.
