Любопытство обернулось подозрением. С чего бы ему оказываться в отеле в Вест-Энде, когда он сказал, что находится в двухстах милях отсюда? Мозги у Грега работали превосходно, но телепортироваться он пока еще не умел.
Тайрон Эдвардс: Ну ты, бля, дебил, думаю я себе, чё ж ты эти чертовы снимки не выкинул? Уж мог бы допереть, что не фиг хранить их только потому, что сучка была что надо. Ну все, жопа тебе, Тайрон, есть у тебя последнее желание?
Кэрри Фуллер: Я не собиралась дожидаться, когда Грег заявится ночевать, чтобы выяснить отношения лицом к лицу. Я ему позвонила. Как обычно, на звонок ответила Нэнси; и как обычно, Грег был на совещании.
Но я-то сейчас чувствовала себя «окружным следователем Фуллер из Ярда», поэтому спросила ее:
— Кстати, насчет черной кожаной куртки Грега. Он не говорил, может, в прошлый четверг он в Уэльсе ее забыл? Никак не могу отыскать ее, нигде нет.
— Он приехал в офис в четверг вечером. Может, это было в среду?
А ведь до этого момента я была готова полностью поверить в сочинение на тему «счет, который был получен за клиента».
Тайрон Эдвардс: Ивонна опять психует, со всей дури шарашит меня по башке, а я ей:
— Дорогая, это совсем не то, что ты подумала, честно тебе говорю, — а она орет:
— А если это не то, что я подумала, что ж ты все время эту поганую белую блядь лапаешь?!
Я ей объясняю:
— Ну да, это и было-то только один раз, золотко, честно тебе говорю, ну по верхам, может, и прошелся разок-другой, но это не значило ничего такого, мамой клянусь, совсем ничего.
Кэрри Фуллер: В тот день я забрала из школы Хоуп и Райана и отвезла их прямиком к своей маме. Я велела Грегу быть дома рано, чего никогда, ни разу не делала. Интересно, думала я, Нэнси поняла свой промах? Если да, наверняка она предупредила его. Я так и видела, как он рулит домой, на ходу стряпая объяснение. Но про главную улику он ничего не знал. Поначалу пытался все отрицать, но в конце концов раскололся.
Ее звали Мью (Мью!). Она была гримершей в съемочной группе. Раньше он не был с ней знаком. Они переспали на вторую ночь. В четверг его задушила жаба, и он поехал с ней в «Шарлотт-стрит» за добавкой.
Моя жизнь была разрушена. Совершенно разрушена, все в жопе. Я почувствовала, что совсем его не знаю. Я заново оценила все, что он когда-либо мне говорил, и поняла, что в дальнейшем мне придется делать немалые усилия, что поверить ему хоть в чем-нибудь.
Я наорала на него, запустила кружкой в стену. Потом расплакалась. Потом он. Уверял, что она ничего для него не значит; что этого никогда прежде не случалось и никогда не случится опять; он любит меня, и только меня; я
