— Думаю, последнее, что будет ее в эту минуту беспокоить — это на какую полку ты положила ее трусы, на нижнюю или на верхнюю. У нее хватит проблем с работой, и не будет она такой фигней интересоваться, — и я развернула одну из газет. — Надо же, какие сволочи. Надеюсь, ты-то не думаешь, что Ребекка такая, как тут пишут?
— Так ты не будешь есть? — спросила она, глядя на мой завтрак.
— Ни в коем случае, — ответила я. — У моего желудка приемные часы с обеда.
Я почитала еще, а Тиш тем временем слопала весь мой завтрак — блин, девочка, могла бы и поскромнее быть. Потом я поднялась и сказала:
— Может, пройдемся вместе по магазинам?
— Нет уж, спасибо. Я остаюсь здесь. Я буду нужна Ребекке, когда она придет.
Не мозги, а дырка от бублика, подумала я.
— Ну ладно, думаю, когда правосудие восторжествует, ей не понадобится первым делом привести в порядок прическу. Пойду пройдусь где-нибудь рядом.
Тиш Уилки: Должна сказать, что, когда Вероника ушла, я была только рада. Она действовала мне на нервы. Она была вся такая, ну прежде всего суперстройная. Я понимаю, что Ребекке надо следить за фигурой — она звезда, от нее это требуется. Но Вероника была всего лишь парикмахершей. Разве для нее это было так важно? Вот уж не думаю. Она так защищала Ребекку. Всего лишь парикмахерша. А кого Ребекка выбрала своим личным ассистентом, а? Вот то-то же.
Господи, только не поймите меня неправильно. Я вся — миротворческие силы, и я стою за культурное как-оно-там-называется. А как иначе? Я ведь теперь калифорнийка. Так что я не хочу, чтобы вы подумали, будто я против цветных — то есть, извините, афроамериканцев. Никоим образом. Да у меня самой буквально миллион друзей, которые афроамериканцы. Поэтому когда я говорю, что Вероника действует мне на нервы, это абсолютно, безусловно не связано с ее «афроамериканством», которое мне ничуть не мешает, я к этому отношусь на сто десять процентов спокойно.
После ее ухода я позвонила маме и папе в Лоутон. Я еще не рассказывала им о своей новой работе. Трубку взяла мама.
— Приветик, это я, — сказала я.
— Тиш?! Да ведь у вас там уже за полночь! Что-то случилось?
— А я вовсе не там, мам. Я прямо тут, в «Дорчестере».
— Ты не сказала нам, что возвращаешься. А почему ты не приехала домой, к нам?
— Это у меня новая работа — такая классная!
— Так ты работаешь в «Дорчестере»? Отлично… Тиш работает в «Дорчестере», Морис, — крикнула она отцу.
— Да нет же, мам, — объяснила я, — я работаю
