— Вот глупые! — засмеялась Юлька.
— Не только они. Откуда, по-твоему, «Топтыгин» взялся? — насмешливо спросил Юльку водитель. — То-то же.
— Да и медведь… — добавил повар. — Мед-ведь. Тот, кто ведает медом… Иносказание!
— Есть еще «Бер»… да только это тоже метафора. «Бурый», всего-навсего, — добавил Вова.
Юлька ошалело вертела головой.
— А как же на самом деле? — изумленно спросила она.
— А это самая страшная тайна древности! — свистящим шепотом ответил Петр Алексеевич и сделал большие глаза. Вокруг захихикали.
— Не смешно, — вдруг насупился Вова. — Люди верили в бога-медведя. Боялись зазвать на землю и так скрывали его истинное имя, что сами в конце концов забыли. Приносили жертвы. Женщины вскармливали медвежат грудью, как маленьких детей! — Вова уставился на скривившуюся от смущения Юльку черными круглыми глазами.
— Лучше расскажи, что с ним делали потом, — проворчал Петр Алексеевич.
— И расскажу! — распалился водитель. — Убивали и съедали.
— Зачем?! — ахнула Юлька.
— Чтобы приблизиться к божеству, — объяснила Таисия Михайловна. — Хватит забивать ребенку голову, Владимир, — строго сказала она. — Вы все время рассказываете мрачные сказки. И только потому, что этот мыс неудобно объезжать!
— Неудобно! — возмущенно фыркнул водитель, но спорить не стал — его внимание отвлекли рыбаки, добравшиеся наконец до сетей.
Вода вокруг лодки кипела, в волнах мелькала чья-то пестрая спина. Подбежав поближе, Юлька взвизгнула от восторга: рыбина была огромная, гораздо больше обычной горбуши. С лодки замахали руками, и повар, просияв, бросился к костру. Вскоре он вернулся с увесистой дубинкой в руках.
— Калуга! — возбужденно воскликнул Петр Алексеевич в ответ на удивленный взгляд Юльки. — Уха будет — закачаешься! Только не болтай потом, — спохватился он. — Положено выпускать…
Юлька недоверчиво хихикнула. Лодка приблизилась, и повар побежал навстречу, протягивая дубинку. Юлька, ничего не соображая, бросилась следом, спотыкаясь в прибое. Волна хлынула в сапоги, но девочка уже не ощущала холода. Лишь зайдя в воду по пояс и почувствовав, как течение отрывает ее от дна, Юлька остановилась. Дмитрий подвел лодку к сетям, вновь заметалась в воде рыбина, и Сергей, прицелившись, свирепо обрушил дубинку на хрящеватый нос. Мелькнул судорожно изогнутый хвост, и калуга затихла. Оглушенную рыбину взяли на буксир.
— В плавник, в плавник тащите, там разделаем, — засуетился Петр Алексеевич, когда калугу вытащили на песок. Мужчины подхватили рыбину за жабры и поволокли к завалам под обрывом. Юлька бежала рядом, с восторгом рассматривая круглоротую усатую морду, длинный нос, шипастые бляшки на спине и боках. Она осторожно прикоснулась пальцем к скользкой рыбьей коже, и в этот момент калуга очнулась.
