Испытав с благоговейным смирением все последующие таинства таможенной литургии и свалив с плеч тяжкую ношу, я подошел к стандартному джентльмену, схватил его за руку.
— Если угодно, можете снова лечь в свой ящик, — предложил я. — Пора покинуть это заведение.
— Меня не надуешь, — отвечал робот, вырывая свою железную руку из моей. — Вы воспротивились заплатить за меня пошлину, как за легковой автомобиль, но взамен не откажете мне в удовольствии проехаться с вами в такси. Не правда ли?
Я глупо подмигнул ему и не сказал ни слова.
Мы вышли на улицу, я кликнул такси, раскрыл перед ним дверцу:
— Изволь!
Дорогой мой американский гость влез в автомобиль, как влезают туда представители высшего света: медленно, устало, слегка согнувшись.
Мой робот носит на груди никелевую татуировку:
ВЕРНЫЙ ДЖОН. № 384991.
С утра до вечера мы ведем с ним долгие беседы на самые разнообразные темы. Разговор всегда заканчивается на повышенных оборотах.
— Вы индивидуалист, невыносимый индивидуалист, — с досадой говорит Джон. — Что, по-вашему, необычного в том, что я презираю культ отдельной личности? Уясните же наконец, что я продукт массового производства, единокровный близнец тысяч моих собратьев, которые мыслят, приказывают и работают абсолютно одинаково. Все мы обладаем не только идентичными физическими качествами, но и равным количеством мозгового вещества в голове.
— Именно потому, что ваши мозги взвешены на аптекарских весах, а ваши головы напоминают бутылки лимонада с точно отмеренным содержимым, вы, роботы, не представляете собой ничего иного, как только серую безликую толпу! — отвечаю я, распаляясь. — Из вашей среды вряд ли появится когда-либо тот самый гений, кого вы ненавидите пуще прочих существ, поскольку он отличается от вас. С другой стороны, запомните, что стандартное производство всегда страдает пониженным качеством за счет количества, а это, бесспорно, отражается на умственных способностях всей вашей армады. Вот и получается, что вопреки изумительным достижениям современной техники каждый из вас остается всего лишь человеко-машиной, понятно? Вы можете быть превосходным орудием чужой воли, но ни в коем разе самостоятельной творческой личностью.
Автомат глядит на меня с сожалением, затем закладывает руки за спину и начинает вышагивать из одного угла комнаты в другой.
— Увидим еще, кто из нас орудие чужой воли, — цедит он сквозь зубы.
* * *
Каждый день приносит мне неожиданные сюрпризы.
Джон вваливается в комнату и говорит:
