Минута безнадежного отчаяния.
Мы на эшафоте.
Петля на шее затягивается.
Наступает хаос, тьма.
И не только мы, а все человечество провалилось в бездну.
Зобов возбужденно крикнул:
— Рискнем, братва!
Дружно бросили ему в ответ:
— Рискнем!
Мы теперь готовы на что угодно. Действуем по определенному плану, одобренному всеми. Прежде всего кинули жребий, в каком порядке должны выбрасываться из лодки. А потом каждый наспех обмотал себе бельем голову, уши, лицо, оставляя открытыми только глаза. Это предохранит нас от ушибов о железо и от давления воды. В люке отвернули маховик. Крышка теперь держится только тяжестью моря. Остается пустить из баллонов сжатый воздух. Это должен выполнить последний номер нашей очереди — электрик Сидоров.
Залейкин и в этот страшный момент остался верным самому себе: он едва жив, но привязывает к груди свою мандолину.
Не принимает никаких мер к спасению лишь один Митрошкин. Он держится в стороне и таращит на других глаза.
Все готово. Электрик Сидоров уползает от нас по рундукам в темноту, в самый нос, где находятся клапаны воздушных баллонов. Слышно, как плеснулась под ним вода… А мы стоим уже в очереди. Я иду третьим номером. За мною — старший офицер. Еще через человека назад — Зобов.
Слабо горит фонарь, прикрепленный к верхней палубе, около люка.
Минный машинист Рябушкин, идущий за головного, колотится, дрожит, растерянно оглядывается.
— Не могу… Боязно очень.
К нему кинулся Зобов, отшвырнул его и заорал:
— Болван! Становись на мое место!
Удастся ли пробиться через толстый слой моря? Не будем ли раздавлены громаднейшей тяжестью воды? В груди что-то набухает, распирает до боли ребра. Только бы не лопнуло сердце. Самый решительный момент. Игра со смертью. Это последняя наша ставка. Идем ва-банк…
— Пускай воздух! — громко крикнул старшин офицер.
— Есть! — откликнулся из мрака Сидоров.
— Понемногу открывай клапаны!
— Есть!
Во всем носовом отделении забурлила вода. С шумом полетели брызги. Воздух сжимал нас легким прессом, все сильнее давил на глаза, выжимал слезы, забивал дыхание. Клокотание воды увеличивалось. Мы как будто попали в кипящий котел.
Зобов с решимостью начал открывать крышку люка.
Я плохо отдаю себе отчет, что произошло в следующий момент. Помню только, как что-то рявкнуло, хлестнуло в уши, оглушило. В глаза ударило мраком, ослепило. Я остановил дыхание. Кто-то схватил меня беззубой пастью, смял в комок, выплюнул. Я полетел и завертелся волчком. Потом показалось, что я превратился в мину. Долго пришлось плыть, сверлить воду. В сознании сверкнула последняя вспышка и погасла.
