Скоро горничная принесла молоко, и, выпив его, чтобы не огорчать Габриэля, я почти мгновенно провалилась в сон.
* * *
Проснулась я от громкого стука в дверь. Я настолько глубоко спала, что не сразу поняла, что стучат на самом деле, а не во сне. Я с трудом открыла глаза и увидела Рут, стоящую в ногах кровати. В ее взгляде был такой ужас, а сама она была так бледна, что сон с меня как рукой сняло.
— Кэтрин, — говорила она умоляющим голосом, не понимая, что мое оцепенение вызвано не сном, а ее видом, — прошу вас, Кэтрин, проснитесь же, ради Бога!
Я уже поняла, что случилось нечто страшное, и не могла заставить себя задать вопрос. Я посмотрела на кровать рядом с собой, но Габриэля там не было. Я оглядела комнату и не увидела его.
— Габриэль… — начала Рут. — Кэтрин, вы должны приготовиться к ужасному потрясению.
Я наконец обрела дар речи.
— Что… что с ним случилось? — спросила я, с трудом выговаривая слова.
— Он мертв, — ответила Рут. — Он покончил с собой.
Я не поверила ей. Я подумала, что, может быть, мне все это снится. Габриэль… покончил с собой? Этого просто не может быть. Боже мой, да ведь несколько часов назад он сидел рядом со мной, мечтая вслух о нашей поездке в Грецию!
— Вам все равно придется это узнать, так что я лучше сразу скажу вам, — продолжала Рут, глядя на меня необычно тяжелым взглядом, в котором мне почудился укор. — Он бросился с балкона. Его только что нашел внизу один из конюхов.
— Это невозможно, это неправда!
— Вам лучше поскорее одеться, — сказала Рут и вышла из комнаты.
Я встала с кровати. У меня подкашивались ноги и дрожали руки, а в мозгу у меня стучала одна единственная мысль: это неправда, Габриэль не мог убить себя.
Так, всего неделю спустя после моего приезда в Киркландское Веселье, в нем произошла трагедия.
Я не очень четко помню последовательность событий в тот страшный день, но я никогда не забуду то ощущение шока, в котором я пребывала, а также сознание того, что случилось нечто неизбежное, что придало жуткую реальность смутным предчувствиям недоброго, охватившим меня, как только я впервые вступила в этот дом.
Я помню, что по настоянию Рут провела в тот день несколько часов в постели, что доктор Смит дал мне успокоительного и я заснула, проснувшись только во второй половине дня.
Потом я спустилась на второй этаж, где в так называемой зимней гостиной сидела вся семья. Там были сэр Мэттью, Рут, тетя Сара, Люк и Саймон Редверс. Как только я вошла, все взгляды обратились ко мне.
