„Вас ожидает счастливая будущность. Саксонія останется Саксоніей; ея пределы будут ненарушимь Либеральная конституція обезпечит ваше политическое существованіе и благоденствіе каждаго. Саксонія, под могуществом и отеческим покро-вом Фридриха-Вильггльма и его преемников, не будет подвержена, как прежде, каждый полувек, бедствіям войны".... (>31).
Саксонскій народ оставался равнодушным к постигшему его перевороту, и только жители Дрездена и некоторые из военных и гражданских чиновников скорбели об участи своего Короля и потере политической самобытности. Немецкіе патріоты, жаждавшіе объединенія Германіи, были на стороне прусскаго правительства; напротив того, представители второстепенных держав и мелких владеній еще с большим жаром возстали против Пруссіи. Император Александр, не обращая вниманія на их воили, но желая успокоить Енропу на счет своих собственных видов, приказал князю Чарторыскому написать, от имени Государя, декларацію по саксонскому и польскому вопросам. Как занятіе Русскими Кракова и Торна считалось онасным для Австріи и Пруссіи, то Государь, отказываясь от обладанія этими пунктами, изъявил согласіе на объявленіе их неутральными вольными городами, но, вместе с тем, требовал присоединенія к Пруссіи всего Саксонскаго Королевства и уступки германскому союзу крепости Майнца (>32).
К сожаленію, Гарденберг, принужденный, вопреки собственному убежденію, содействовать видам Императора Александра, выказал непростительное малодушіе в сношеніях с Меттернихом. „Спасите Пруссію — писал он ему. — Она не может выдти из перенесенной ею страшной борьбы в слабом, унизительном положеніи.... Лучше воевать снова“.... (>33). В ответ на этот документу предсгавлявшій странную смесь самоуничиженія с угрозою, Меттерних, насмешливо предложил — уступить Пруссіи небольшую часть саксонских вла-
з
деній, вознаградит* ое на левом берегу Рейна и в Польше (>34). Нетрудно было австрійскому канцлеру, с помощью духовных особ, пользовавшихся доверіем Императора Франца, склонить его в пользу Короля (Заксонскаго, ревностнаго католика, преданнаго дому Габсбургов. Когда Великая Княгиня Екатерина Павловна, в откровенной беседе с Австрійским Императором. завела речь о саксонских делах, он стал уверять ее в желаніи своем сделать угодное ея брату. „Но моя совееть требуетъ—продолжал онъ—чтобы Король Саксонскій удержал за собою хоть часть своих владеній. Вся Европа следит за этим. Мне очень пріятно быть в ладу с Королем Прусским, однакоже его соседство богемской границе для меня опасно. Да и было-бы слитпком жестоко изгнать Государя из принадлежащей ему страны*
