Еще не успели подать трап, как у нее запиликал сотовый. Посмотрела на экранчик — номер не определился. Анна все же ответила на вызов:
— Слушаю.
— Здравствуйте, Анна Алексеевна. Вас беспокоят из редакции…
Голос в трубке принадлежал заместителю начальника Третьего управления ГРУ полковнику Митрохину. Не сказать, чтобы Анна была удивлена поздним звонком высокого начальника. Митрохин после того, как ее перевели на нынешнее место службы, — залегендировав и этот ее жизненный этап и сам переход, — стал ее куратором. С другой стороны, должно было случиться что-то экстраординарное, чтобы ее на пару с ее напарником выдернули из служебной командировки.
— Здравствуйте, Павел Николаевич.
— С возвращением на Родину! Как настроение?
— Настроение бодрое, — уныло сказала Анна. — Рада, что дорогая редакция меня не забывает.
— Не только не забывает, но и прислала за вами машину в аэропорт.
У трапа беженцев ожидали автобусы; ну а некоторых приехали встречать в Домодедово родные. Анна уже попрощалась со своими попутчицами, когда ее вдруг окликнула Мария.
— Можно вас на хвылынку?
Анна жестом дала понять Котову, чтобы тот шел с вещами к служебному паркингу, где их ожидает присланный из «редакции» транспорт.
— Если только на минутку, Мария.
Женщина, передав на время своей подруге грудничка, подошла к ней вплотную и негромко сказала:
— Извините меня… я сама не своя.
— Не знаю, как бы я себя повела, если бы попала в такую… ситуацию. А вот вы держитесь молодцом. Вас встречают?
— Родным позвонили… они в Чернигове. Ничего, — женщина подавила вздох. — Не сегодня, так завтра к своим батькам поездом отправимся… Если нам в нашем посольстве быстро документы выправят. У меня к вам просьба, Анна.
— Я вас слушаю, Мария. Но заранее хочу сказать, что ничего не обещаю.
Женщина протянула ей бумажку.
— Вот, возьмите. Вы журналистка… Может, доведется еще побывать в Халебе. Моего мужа там многие знают…
Анна молча кивнула. Она сама не знает, что с ней случится через несколько минут, что ее ждет уже в ближайшее время. Но огорчать женщину, перенесшую столько горя, отказом — не хотелось.
— Я написала имена и фамилии — на русском и арабском. В бумажке есть наш адрес в Халебе… дом наш еще цел, хотя мародеры уже пограбили. И еще черниговский номер приписала…
Анна спрятала бумажку в карман. Туда же, в карман куртки, она еще раньше положила всю долларовую наличность, которая у нее была при себе — восемь сотенных купюр и одна двадцатка. Она еще в самолете хотела передать этим женщинам деньги, но не решилась.
