Я попросил его показать мне остальную часть планеты. В морях были архипелаги — острова поднимались из воды словно жемчужины, — и восточные очертания самого крупного континента почти точно отвечали форме западного побережья второго по величине: явный признак того, что на планете происходили тектонические сдвиги.
— Они сами взорвали свою луну, — произнёс я, удивив внезапным прозрением самого себя. — Они хотели положить конец приливным силам, которые разрушали кору планеты. Они хотели остановить движение тектонических плит.
— Почему? — спросил Холлус, судя по голосу заинтригованный замечанием.
— Чтобы хранилище, которое они построили, не ушло вглубь, — сказал я.
Сдвиги континентов приводят к тому, что скальные породы обновляются: старые опускаются в мантию, а новые образуются из магмы, поднимающейся по трещинам на дне океанов.
— Но мы предположили, что оно предназначено для хранения ядерных отходов, — заметил Холлус. — Если хранилище уйдёт вглубь — это наилучшим способом разрешит проблему.
Я кивнул. Сооружения, которые он показал мне здесь, на Тау Кита II и на Эпсилоне Индейца I, в самом деле напомнили мне предложения по конструкции мест захоронения ядерных отходов здесь, на Земле: искусственные ландшафты, настолько жуткие, что никому и в голову не придёт вести там раскопки.
— Вы не нашли каких-нибудь рисунков или надписей, относящихся к ядерным отходам? — спросил я.
Ядерные хранилища на Земле всегда помечают символическими сообщениями, указывающими тип опасных материалов — чтобы будущие обитатели этих земель смогли понять, что именно тут хранится. Предполагаемая иконография варьирует от человеческих лиц, выражающих болезнь или отвращение, до диаграмм, указывающих на атомные номера захороненных элементов.
— Нет, — ответил Холлус. — Ничего такого. По крайней мере, не в тех местах — ну, которые эти цивилизации воздвигли перед тем, как исчезнуть.
— Я бы сказал, они не хотели, чтобы эти места вообще трогали в ближайшие миллионы лет — в общем, такой долгий срок, что откопать отходы могли бы даже новые виды, не те, которые создали захоронения. Передать идею отравления или болезни представителям своего вида — одно дело, причём довольно несложное. Мы, люди, ассоциируем их с закрытыми глазами, опущенными уголками рта и высунутыми языками. Передать же эту идею другому виду — особенно если не знать о том, кто придёт на смену, — совсем другое.
— Ты кое-что упускаешь, — заметил Холлус. — У большинства радиоактивных отходов период полураспада составляет менее ста тысяч лет. Ко времени, когда возникнут новые виды разумной жизни, практически ничего опасного остаться не может.
