— А я вот думаю… что бы сказал Холлус, если бы узнал, как ты им прикрываешься?
Я поднял голову выше:
— А я думаю — что бы он сказал, если бы узнал, как ты со мной обращаешься?
Мы какое-то время помолчали. Наконец я сказал:
— Если обсуждать больше нечего, мне лучше вернуться к работе.
Чтобы не подчеркнуть последние слова, пришлось сделать сознательное усилие.
Кристина сидела неподвижно словно статуя. Я поднялся и вышел из кабинета. Боль пронзала меня, словно нож, но я, разумеется, сделал всё, чтобы это не показать.
Я вихрем ворвался в свой кабинет. В моё отсутствие Холлус рассматривал выставочные ящики со слепками черепов; вдохновлённый моими идеями, сейчас он исследовал вопрос появления разума у млекопитающих после смены мелового периода палеогеном. Никогда не был уверен, правильно ли я интерпретирую его жесты и телодвижения; по-видимому, со мной у него такой проблемы не было.
— «Ты» «выглядишь» «взволно» «ванным», — произнёс он.
— Доктор Дорати — директор музея, помнишь её? — спросил я. Они с Холлусом встречались несколько раз, в том числе когда музей посетил премьер-министр. — Она пытается заставить меня уйти в бессрочный отпуск по состоянию здоровья. Хочет, чтобы я ушёл.
— Почему?
— Да потому что я — потенциальный убийца вампиров, помнишь? Я её политический оппонент. Она двинула КМО туда, куда многие из старших кураторов двигаться не хотят. И сейчас она увидела возможность заменить меня человеком, который разделяет её взгляды.
— Но отпуск по состоянию здоровья… Это, конечно же, имеет отношение к твоей болезни?
— У неё нет другого способа заставить меня уйти.
— А в чём суть вашего несогласия?
— Я считаю, что музей должен быть образовательным учреждением, что по каждому выставленному экспонату он должен предоставлять как можно больше информации. А она считает, что задача музея — привлекать туристов, а не распугивать посетителей, вываливая на них кучу фактов, рисунков и необычных слов.
— А это важно?
Вопрос Холлуса застал меня врасплох. Когда я три года назад только-только начал бороться с Кристиной, это казалось важным. В интервью «Торонто Стар» я даже назвал всю эту возню в КМО «сражением моей жизни». Но это было до того, как доктор Ногучи показал мне тёмное пятнышко на рентгеновском снимке, до того как я начал испытывать боли, до химиотерапии, до…
— Не знаю, — честно признался я.
— Мне жаль слышать о твоих затруднениях, — сказал Холлус.
Я прикусил нижнюю губу; у меня не было никакого права говорить Кристине то, что сказал.
