…В Лопухино я въехала в восемь часов утра. Здесь почему-то не было дождя. Эмма, опухшая от сна или, быть может, от слез, встретила меня с тревогой во взгляде.
— Я боюсь, — произнесла она свою вечную фразу и зябко втянула голову в плечи. В моем халате, неумытая и непричесанная, она походила на девушку лет шестнадцати. Макияж старил ее, а естественный оттенок кожи придавал лицу особую непосредственность, почти детскость. — Я не хочу идти на похороны.
— Мне нужна твоя помощь, как ты не можешь понять! На кладбище будет много знакомых тебе людей. Ты расскажешь мне о них. Я все сделаю для того, чтобы тебя никто не узнал.
— Опять черный парик и черные очки? Да меня все узнают. По походке, по движению, по поведению… И тогда начнется такое… Нет, я не поеду.
Я заставила ее позавтракать, привести себя в порядок и вообще взять себя в руки.
— Но ведь там наверняка будет Алина… Она узнает меня, — твердила Эмма уже в машине.
Она действительно была в черном парике и черных очках, но только на голову еще была накинута черная шаль, которую я специально привезла из дому вместе с черным шелковым балахоном. Смотрелась Эмма эффектно, но гарантировать, что ее в этом одеянии никто не узнает, я не могла.
Сначала мы долго стояли возле подъезда дома, откуда должна была двинуться похоронная процессия. Из машины нам было видно, как к дому подъехали два микроавтобуса, постепенно стал собираться народ. Понаехало столько машин, что возникала проблема, как вывезти покойного.
С Эммой стало твориться что-то непонятное. Она побледнела и стала клониться куда-то в сторону. Глаза ее закатились, и она несколько раз даже дернулась. Я взяла ее за руку — рука была совсем холодная. Может быть, действительно не следовало везти ее сюда? Не жестоко ли это?
Но полуобморок Эммы длился не более минуты. Затем ее щеки порозовели, она тряхнула головой и сказала, что ей душно.
— Сиди здесь и не вздумай выходить, — приказала я и вышла из машины. Я увидела приехавших Алину с Фионовым. Подошла к ним.
— Таня? — Алина быстро взяла меня под руку и увела подальше от Фионова (который, кстати, выглядел очень даже неважно). — Вы не позвонили мне… А я так ждала. Вы даже представить себе не можете, сколько страха я вчера натерпелась… Человек, про которого я вам рассказывала, когда приехал к Илье Ильичу на квартиру, застал его там привязанным к стулу.
— Как это? И кто же его привязал? — Я мельком кинула взгляд на стоящего ко мне спиной Фионова. Ситуация могла бы выглядеть комической, если бы не эти траурные декорации.
