— У Липкина много антиквариата, разве вы исключаете этот интерес?
— Антиквариат можно приобрести через посредника или агента. Это не тот масштаб. Думаю, речь идет о чем-то более серьезном.
— Не предполагала, что вы так грубо работаете. Чуть квартиру не сожгли.
— А ты откуда знаешь?
— А я там была. Говорю же — грубо работаете. Меня за дверью не заметили. — Я уже не стала рассказывать ему о том, что была в квартире не одна, а с Валентиной, домработницей.
— А что ты там делала?
— Работала.
— А где Эмма Липкина, знаешь?
— Знаю, конечно. Она на море сейчас отдыхает. Это я ей посоветовала.
— Как на море? У нее ведь муж погиб, похороны завтра. Это что же, значит, она и после смерти не может ему простить?
— Чего прощать-то?
— Говорят, они очень плохо жили. Я беседовал с человеком, который расследует это дело. Он сначала тоже искал ее, думал, что это она убила Липкина, но у нее железное алиби. Она вроде бы в каком-то салоне красоты в это время была. И человек двадцать могут это подтвердить. Поэтому я тебя спрашиваю не столько в интересах дела, сколько просто из любопытства.
— Вот я твое любопытство и удовлетворяю. Говорю, она на море.
— А что ты делала в ее квартире?
— Перед отъездом она оформила на меня доверенность на ведение всех ее имущественных дел, чтобы я могла присмотреть за ее антиквариатом и квартирой…
— Понял. Значит, охрана у дверей — твоя работа?
— Разумеется.
— Молодец. Хорошо действуешь. Так поможешь с этими ребятами?
— Что-то я не понимаю. Парни умерли от инфаркта. Что я могу узнать нового? Если бы их убили — тогда да. Может, я к концу дня плохо соображаю?
— Похоже, мы все плохо соображаем.
— Сердца были их собственные? — спросила я, мысля категориями фантастики и прогресса. — Или пластмассовые имплантанты?
— Настоящие, конечно, — не понял юмора Янтарев.
— Тогда я вообще не по этой части. Это же связано со здоровьем, а не с насилием. Думаю, что дело в нашей экологии. Скоро мы будем ходить с хвостами и щупальцами, а потом и вовсе уйдем в море.
— Но ты подумаешь? — спросил он с надеждой.
— Подумаю, конечно. Сейчас вот опять залягу в ванну, откуда ты меня вытащил, и буду думать. Только не уверена, что о твоих парнях. По-моему, с ними все ясно. Я позвоню, если что-нибудь придумаю.
Янтарев ушел, а я внимательно просмотрела оставленный им список. Никаких мыслей. Полное присутствие отсутствия мыслей. Или полное отсутствие присутствия мыслей. Я вернулась в ванную и нырнула с головой в зеленоватую воду. Прочь от всего! Мне надо было расслабиться. Отключиться на время. Отдохнуть.
